Русский струльдбруг

Стремительное развитие эпидемии, особенно в Китае, этим и объясняли. Когда все вокруг задыхаются в кашле, уберечься трудно. Воздух быстро насыщается миазмами. Но эпидемия распространялась столь стремительно, что, несомненно, должен был существовать еще какой-то канал передачи. А двойственность инфекционного агента указывала на носитель, постоянно и активно инициирующий переход нормального прионного белка животного и человека в инфекционный – за счет свойств собственного белка. Не мое дело разбираться в деталях, я никогда в этом особенно и не разбирался, просто помнил кое-что из того, что объяснял нам доктор Лестер Керкстон. Вызывая цепную прионную реакцию, возбудитель странного гриппа стремительно дезорганизовывал главные жизненные системы организма.

– Вы похожи на Чао Шу…

Наверное, Фэй имела в виду какую-то местную знаменитость.

Везде есть местные знаменитости. В самой отдаленной, самой малонаселенной стране они существуют. Семьдесят лет назад пожилой служащий швейцарского банка, провожавший меня в подземное хранилище, заметил: «Я хорошо помню вашего отца». Он не должен был разговаривать с клиентом, это запрещалось, но он тоже жил в мире, населенном только ему известными местными знаменитостями. В тихих подземельях банковского хранилища он создавал свою, ни на что не похожую мифологию, и одна ее ветвь была основана на моем, придуманном им, сходстве с отцом.

Пришлось ответить: «Да, мы похожи».

Он долго жевал плоскими сухими губами: «Как две капли воды».

Что еще мог сказать обыкновенный банковский служащий? Ведь ему в голову не могло придти, что он видел когда-то не моего отца, а меня.

* * *

«Жэнь…»

Мне быстро надоест в чжунго, подумал я.

«Она недооценила Тянцзы…» – доносилось из соседнего кабинета.

Похоже, упомянутая Жэнь была девушка необыкновенная. Люди даже думали, что она умеет превращаться в лису. Так всегда думают, когда нет никакой достоверной информации. У молодого человека, сидевшего за неплотным бамбуковым занавесом, было длинное лицо, острый нос, маленькие глаза тонули под реденькими бровями. Однажды, рассказал он, Жэнь встретила Чао Шу. (Вот с кем сравнила меня Фэй пять минут назад). Чао Шу изучал военное дело, любил любовь и вино…

«И это не казалось ему зазорным», – неожиданно низко произнесла старуха.

«Так оно и было», – засмеялся остроносый. Молодые люди, кажется, оживились. «Так всегда бывает», – поддержал другой. Уединившись с девушкой, Чао Шу нашел, что груди ее упруги, чресла жаждут, а песни и смех пьянят. Жэнь тоже полюбила чистого юношу и часто и подолгу позволяла ему себя рассматривать. Но потом чудесную девушку увидел богатый и глупый бездельник Инь. Он омыл толстую шею туалетной водой, надел новую шапку, подкрасил губы…

* * *

– Вы схватываете смысл?

– Ну да. Они обсуждают сказочную историю.

– Не совсем, – улыбнулась Фэй. – Чао Шу вовсе не сказочная персона.

– Его любят в автономии?

– Очень.

– А кто эти люди?

– Старая женщина в соседнем кабинете?

– Да, я говорю о ней. Почему она в таком суровом платье? Смотреть страшно. По-моему, такие платья давно вышли из моды.

Фэй улыбнулась:

– Я даже не помню, была ли у нас мода на темное…

И добавила, взглядом указав на старуху:

– Это Анна Радлова.

– А молодые люди?

Фэй поправила под прозрачным платьем прозрачную бретельку:

– Молодые люди? У них нет имен. Это так, пустышки. – Она снова улыбнулась. – Голографические фигуры. Мы говорим, родственники из Сети. Здесь многие имеют родственников в Сети. Анна Радлова еще не так стара, чтобы совсем не выходить из дома, но и не так молода, чтобы заводить молодых друзей в реальном времени. – В Хатанге, объяснила Фэй, общение ограничено. Эпидемия во все вносит свои коррективы. Хочешь не хочешь, но рано или поздно твоим настоящим домом становится Сеть. Там нет границ, там можно общаться с любым, там можно заниматься любовью, обсуждать проекты, устраивать вечеринки. Там есть свобода и там можно ничего не бояться и найти понимание. Там любого собеседника связывают с тобой общие переживания. Сеть на сегодня – лучший выход из тянущегося, как вечность, ужаса. С тех пор, как виртуальное пространство перестало быть конфликтной территорией, в Сеть уходят многие. И вовсе не потому, что бегут от реальной жизни. Нет, конечно. Они создают новую реальность.

И вдруг спросила:

– Вам, наверное, хочется увидеть, как я живу?

– Наверное.

6.

Красные стены.

Красные потолки.

Красная плитка на полу.

Красного кирпичного цвета рамы.

Мы стояли у распахнутого окна, и я чувствовал, как сильно Фэй меня хочет.

Этого скрыть нельзя. Можно, задыхаясь, говорить, обводя рукой смутный горизонт белой полярной ночи: вот как все изменилось… снежные пустыни и полярные сияния, шепот звезд, а теперь – воронки на месте вытаявших за лето ледяных линз…

Фэй говорила и раздевалась.

Медленно. Боялась, наверное, показаться испуганной.

По той же причине она и волосы расчесывала нестерпимо медленно.

Я видел ее спину. Видел волну волос. Она как будто боялась меня, это чувствовалось по ее сжатым лопаткам.

– Я отпустила помощницу…

Я кивнул. Меня это устраивало.