Русский струльдбруг (сборник)

«Портной Михельсон, он же и мадам».

Никогда не видел таких нелепых вывесок.

«Вяжу детские вещи из шерсти родителей».

«Угадывание задних мыслей у имеющих и не имеющих их».

И тут же: «Гражданам с узким горлышком керосин не отпускается».

В глубине террасы нервно поднялся длинный нескладный человек. Мелькнуло его лицо, серое, пыльное, как графинчик, лет десять простоявший в пустой кладовой. Кажется, Кора любила все это. Кажется, Кора ненавидела все это. «Я ваше сердечко украду и положу под подушку, чтобы слушать». Кору воротило от сержанта внутренних дел, но ее воротило и от пьяниц, от паровозных гудков, от людей, сбивающихся в застольные стаи. Боже мой! Боже мой! Жалкая шляпка, чуть сбитая на сторону, проплыла в двух метрах от меня. Я посторонился, но шляпка даже не взглянула на меня. Она презирала меня еще больше, чем Кора. Она меня боялась. Иностранец. Она так подумала. С иностранцем – хуже, чем с животным. И алкаши на террасе старались не замечать меня, не видели, смотрели, как на пустое место.

– Уу мои дела.

– Вы жили в Монголии?

Я не ответил. Сволочь! Так она думала.

Впрочем, набор ругательств был у нее не очень богатым.

Молча мы обогнули террасу. Справа снова выявились кирпичные колонны рабочего клуба, красный флаг над ним. Р.С.Ф.С.Р. Может, тут готовились к какому-то историческому празднику? На пыльных ступенях инвалид, отстегнув деревянную ногу, чесался, смотрел в пространство. У забора подозрительная парочка разглядывала написанные от руки объявления. Кочегар курил у двери котельной. Легко будет отыскать этот угол, подумал я. Когда-нибудь вернусь сюда. Может, Кора к тому времени отойдет от своей непонятной ненависти, поймет, что я не тот человек, который им нужен. Этот район точно будет найти не трудно. Даже слова тут произносят так, будто читают по книге с опечатками.

Что-то неправильное чувствовалось в окружающем.

Впрочем, у большинства пользователей в мире – «винды» кривые, а прикладные программы работают.

– Видите кочегара? – с непонятным вызовом произнесла Кора. – У него университетское образование. Заканчивал Сорбонну.

– Чего же он тут теряет квалификацию?

Неужели правда не понимает?

– Видите то окно?

– Которое светится?

– Да. Это окно квартиры моего брата.

– Хотите нас познакомить? Зайдем к нему?

Не может быть, чтобы не понимал! Не может быть такого!

Ладно. Я не хотел никаких объяснений. Глядя на парочку, устроившуюся на скамье, я вдруг ясно представил, как нежно и влажно поддаются губы Коры под моими губами. Когда ты захочешь. Кора была упакована в свои праздничные тряпки, как провинциальный рождественский подарок. Из него тянуть слова – как резину. Ей, наверное, были бы противны мои поцелуи.

Неужели ничего? Неужели он ничего не вспомнит?

Деревянные крылечки, палисадники, заросшие пыльной крапивой.

Мы, несомненно, находились на окраине города. Я тут раньше никогда не бывал. Черные, будто антрацитовые лужи, в которые даже при фонарях можно смотреться, как в зеркало. Где-то неподалеку ритмично ударял паровой молот. Пусть смотрит. Сама Кора совсем не смотрела по сторонам. Боже, Боже! Впрочем, Боже был для нее всего лишь фигурой речи. Никаких приступов религиозности. Зачем она затянулась в эти тряпки? Когда ты захочешь… Целовать плечи, лопатки, читать стихи на ее голой спине… Он видит только то, что видит… Кора была в отчаянии. Место мыши в амбаре, это само собой. Она мучительно хмурилась: узнай, узнай! Два задумчивых чела методично прогуливались по тротуару. Один прихрамывал, другой одергивал пиджак. Они поднимутся позже… Под утро… Они всегда поднимаются под утро…

Кора цепенела от собственных мыслей.

Я не выдержал:

– Кого они пасут?

Быть может, вспомнит?

– Вашего брата пасут? Я правильно понял?

– Наслаждайтесь, наслаждайтесь моим городом… – дрогнувшим голосом произнесла Кора. – На улицах нынче тихо…

Мы опять шли мимо террасы.

Троица там прикончила второй графинчик.

«А ты на рынок зайди, – кричал который с растрепанной шевелюрой. – Ты на рынок давай зайди!»

«Да чего я там не видел? Везде то же самое!»

«А ты загляни, загляни туда, паразит. Там куры – как куры. Я на таких курях за зиму пять кило набрал».

«Ну, ты крепкий культурник!»

– Наслаждайтесь, наслаждайтесь моим городом… – с ненавистью повторила Кора.