Они набросились на еду, ведь они полдня тащились по ходам сообщения, волоча все снаряжение, ящики с патронами, пулеметными лентами, гранатами, фаустпатронами, сигнальными и осветительными ракетами и еще бог знает с чем. Теперь кто-то устроился на пустом ящике, выскребая ложкой мясные консервы из металлической банки, кто-то ел стоя, поставив кружку с горячим кофе на бруствер траншеи. Прошел дежурный ефрейтор с бидоном шнапса, отмерил каждому щедрую порцию. Было так тихо, что слышалось веселое журчание льющегося шнапса, следующее за этим бульканье жидкости в горле, удовлетворенное кряканье. Здесь вообще было необычайно тихо, несколько дней как тихо.
Быстро управившись с едой, Юрген залез на ящик, глянул поверх бруствера в сторону русских позиций. Ничего толком не разглядел. Угадывалась лишь линия горизонта, высокая и неровная, то ли холм, то ли лес. Там не светилось ни одного огонька. Чуть ближе к их позициям виднелись белые тонкие полосы, нитями тянущиеся вдаль, это саперы отмечали проходы в минных заграждениях.
— До позиций иванов два километра, — раздался спокойный голос майора Фрике, — атакуем через полтора часа.
Это все, что им следовало знать. Майор Фрике обходил позиции своего батальона, необычно маленькие и тесные, наблюдая хозяйским взглядом, все ли находится в нужной готовности, а более для того, чтобы заполнить томительную паузу перед решительным штурмом. И вдруг как будто что-то толкнуло его изнутри.
— Всем в блиндажи! Быстро! — закричал он.
Юрген подчинился приказу не раздумывая. Слетая с ящика, он успел лишь заметить, как весь горизонт осветился вдруг пламенем и этот огонь стремительно понесся в сторону их позиций. Он с разбегу нырнул в проем блиндажа, своим телом пробив пробку из скучившихся в дверях товарищей. Они не имели к нему претензий. Как и он к Красавчику, прошедшемуся тяжелым ботинком по его руке, когда он завалился в проходе, споткнувшись о ящик с патронами. Последним в блиндаж вошел майор Фрике. Ударная волна первого разрыва захлопнула за ним дверь.
Они сидели, плотно прижавшись друг к другу, кто на лавках вдоль стен, кто на штабелях ящиков. Сидели молча, прислушиваясь к тому, как каждый разрыв отдается дрожью в животе. Дрожь была частой.
— Как будто специально нас ждали, — нарушил молчание Ули Шпигель.
— Нас и ждали, — ответил фон Клеффель, — иваны научились воевать по правилам. Упреждающий удар по скоплению сил противника перед штурмом — азы военного искусства. Тут главное — точно рассчитать время, чтобы не выпустить пар впустую.
— Они знали точное время, — протянул Вайнхольд.
— Конечно, — сказал фон Клеффель, — теперь в этом нет никакого сомнения.
Майор Фрике сидел молча. Он чувствовал себя неуютно. Не то чтобы он сторонился простых солдат, он даже приветствовал в душе все эти новые веяния: быть ближе к народу, не подчеркивать явно пропасть, отделяющую офицера от солдата, всячески следовать идее «народного сообщества». В сущности, это была близкая его духу патриархально-консервативная традиция: офицер — отец солдатам, кайзер или фюрер — отец всей нации. Но сейчас он не знал, что сказать солдатам. Сейчас он должен был находиться в своем штабном блиндаже, в сотый раз обдумывая детали предстоящей операции.
— Мы атакуем в три тридцать, — сказал он наконец и посмотрел на часы, — через сорок пять минут.
Он сказал именно то, что было нужно. В его словах прозвучала спокойная уверенность в том, что массированный обстрел не причинит им никакого вреда и через сорок пять минут они выйдут из блиндажа, чтобы броситься в атаку. И еще он показал неотвратимость военного приказа: что бы ни случилось, операция начнется точно в назначенный срок. Юрген вдруг почувствовал, что его возбуждение, и так-то, к его удивлению, невеликое, окончательно сошло на нет. Осталась лишь холодная расчетливость и решимость выполнить поставленную задачу, бок о бок с товарищами.
— Строго придерживайтесь коридоров в минном заграждении, отмеченных белыми лентами, — добавил майор Фрике, — заграждения перед позициями противника будут перепаханы нашей штурмовой авиацией и артиллерией. Следуйте за огнем нашей артиллерии. Как только она перенесет огонь на вторую линию окопов, немедленно атакуйте противника, деморализованного и ослепленного. — Последние эпитеты майор Фрике извлек из устава, ему не было нужды ничего придумывать.
Грохот вражеской канонады постепенно стихал.
— Пора, — сказал майор Фрике, посмотрев на часы. Он поднялся и громко отдал приказ: — Солдаты! Внимание! Разобрать оружие и боеприпасы! Всем покинуть блиндаж!
Он покинул блиндаж первым, быстро огляделся и вскоре скрылся за поворотом траншеи.