Русский рай

Едва отдышался – в дверь застучал Банземан.

– Груз давай! Ждут люди!

– Так быстро вернулись?! – удивленно пробормотал Сысой и стал торопливо одеваться.

– Лежи здесь! Никуда не уходи! – приказал женке.

На палубе он показал, какие мешки и бочки выгружать, пересчитал, записал. Работные крепости и матросы стали грузить байдары. Приказчик опять закрылся в каюте, оставив груз под надзор капитана. И снова тот нежданно рано стал колотить в запертую дверь. Сысой опоясался, выбежал на палубу, стал руководить разгрузкой и погрузкой, при этом все думал: «Бесовщина и только! С Феклой после разлуки все было по-другому: близость как молитва, умиление, и любование. С этой нет ничего такого, однако, как влечет, стерва?! Невозможно насытится!»

Не без помощи капитана и штурманского ученика у распаленного страстями приказчика хватило ума, все пересчитать и записать. С последней байдарой он опять высадился на берег, взял отписки управляющего и вернулся с работными людьми крепости, среди которых был Федька-каюр. Они поднялись на борт и вытянули за собой лодки. Банземан, узнав, что придется идти по факториям, со вздохом поморщился. При нынешнем ветре удобней было разгрузиться сначала в Карлукском редуте, который был недалеко от Афогнака, в Игакской, Трехвсятительской, Алитакской артелях и уже потом в Павловской крепости, от которой уже возвращаться на Ситху.

Сысой, об этом не думал, перекрестившись концу дела, он опять скрылся в каюте. Матросы затопали башмаками по палубе, стали выбирать якорь. Агапа услышала и поняла, что судно готовится к походу, вскрикнула, как змея вывернулась из-под мужа, подхватила парку и с воплем выскочила на палубу. Сысой услышал, как Федька что-то выговорил ей по-кадьякски и она с прежней плутоватой улыбкой, вразвалочку вернулась, волоча за собой одежку.

– Ну и стерва! – ласково выбранился Сысой. – Я же говорил, что пойдем вдоль берега, потом вернемся. – Равнодушно разглядывая крепкое тело эскимоски, с сочувствием спросил: – Что? Не хочешь бросать свой Чиниак?

– Не хочу! – почти чисто по-русски выговорила она, все так же ласково и игриво улыбаясь, прилегла рядом.

– А ты, никак брюхата? – мозолистой рукой Сысой погладил её по округлившемуся животу. – Только сейчас заметил. Или отъелась на компанейских харчах в поварне.

Агапа захохотала и захлопала по животу ладошками.

– Сына отобрал? Другого не дам! – пролепетала без злости и упрека.

Удивить или рассердить этим Сысоя она не могла. Он много лет прослужил на Кадьяке и хорошо знал здешние обычаи. У кадьяков отцы не имели никаких прав на своих детей. Жизнь с русскими служащими и проповеди миссионеров, постепенно меняли местные нравы и все же, по кадьякским понятиям, он украл ребенка у Чиниакского жила. Правда, добродушная Агапа не осуждала его.

Доставив грузы факториям кадьякского отдела, через две недели «Юнона» вернулась в Павловскую бухту. К этому времени Сысой даже устал от своей знойной женки. Он не обманывал её, сказал, что возвращается на Ситху, а когда снова будет на Кадьяке – не знает. Агапа все поняла и приняла весть без печали. На берег они высадились вдвоем: Сысой для отчета и отписок управляющего отделом, Агапа для своих поденных работ и возвращения в свой, понятный ей, мир.

– Бадада! – потрепала его по бороде, прильнула щекой к груди, без благодарности подхватила суму с подарками и, не оборачиваясь, вихляющей походкой, засеменила в поварню.

«Юнона» вернулась на Ситху, а ближе к лету, до лова сельди, в Ново-Архангельск пришел американский бриг «Интерпрайз» под началом капитана Джона Эббета, знакомого старовояжным промышленным по войне с Ситхой. Трюм брига был наполнен мукой мелкого помола, маслом и прочей едой белых людей. Привез Эббет сахар, чай и табак: американцы хорошо знали нужды русских колоний. На этот раз товар был от фирмы крупного нью-йоркского мехоторговца Джейкоба Астора, который желал наладить постоянную связь с Русской Америкой и доставку продовольствия в обмен на меха. Такая мена избавляла правителя и промышленных от многих забот. Баранов радушно принял знакомого капитана, но радость его была омрачена сообщением, что англичане в Кантоне спустили на воду крейсер для грабежа и разорения русских колоний.

Правитель принял возможные меры предосторожности и защиты: не отпустил партию в южные воды с американским капитаном, убедив его заняться меной среди островов архипелага и на пару с «Юноной» прикрывать промысловые партии. Начальствующим над этими промыслами он поставил Ивана Александровича Кускова, передовщиками партий Сысоя Слободчикова, Василия Васильева, Прохора Егорова. Баранов собрал в Ситхинском заливе весь старый флот, купил у американцев бриг «Атаульпа» и переименовал его «Берингом». Это было все, что он мог противопоставить английскому крейсированию русских колоний.