Русский народ в битве цивилизаций

Выиграть войну в тех условиях крестьянство и не могло. На это рассчитывал и Ленин. Он говорил Г.Уэллсу: «…«Крестьяне других губерний, неграмотные и эгоистичные, не будут знать, что происходит, пока не придет их черед… Может быть, и трудно перестроить крестьянство в целом, но с отдельными группами крестьян справиться очень легко». Говоря о крестьянах, Ленин наклонился ко мне и перешел на конфиденциальный тон, как будто крестьяне могли его услышать» (12).

Но почему это безумие продолжалось три года? Почему Ленин, умевший просчитывать на столько ходов вперед, придумывать такие нетривиальные ходы, не увидел самую простейшую истину: что физически невозможно обирать крестьянство, обрекая его на голодную смерть, когда крестьянство составляет 4/5 населения страны? Да и то, что с крестьянством погибнет от голода оставшаяся 1/5 населения. Почему этого не увидело окружение Ленина, состоявшее из далеко не глупых людей (хотя некоторые, осторожные, предупреждения были)? Почему вместо ленинских телеграмм, призывающих к строгости, свирепости, беспощадности, не слались другие, напоминающие, что, если мужики перемрут, есть всем будет нечего? Ведь неправильно представлять себе крестьян того времени как анархическую стихию, вышедшую из берегов, которую любыми средствами надо было ограничить, чтобы спасти страну. Такую точку зрения высказал, например, Ленин Горькому: «Ну, а по-вашему, миллионы мужиков с винтовками в руках не угроза культуре, нет? Вы думаете, Учредилка могла бы справиться с их анархизмом? Вы, который так много — и так правильно — шумите об анархизме деревни, должны бы лучше других понять нашу работу».

Но факты этого не подтверждают, как видно из опубликованных теперь документов. Крестьяне шли на безнадежное (в каждом отдельном случае) сопротивление вовсе не потому, что не хотели вообще давать хлеб государству. Прежде всего это была оборонительная война, борьба за свое существование. Яркий пример — верхнедонское восстание 1919 года. Ведь в руках казаков оказался текст директивы, по своей свирепости превосходившей немецкий план «Ост» последней войны. Власти просто не оставляли казакам свободы выбора. Так обстояло дело и во многих других случаях. Как в тылу Колчака крестьянские восстания были вызваны новой мобилизацией, в тылу Деникина — попытками отобрать назад помещичьи земли, так и в тылу Красной Армии каждый раз — вполне конкретными причинами.

Вот причины восстаний, согласно сводкам ЧК. В 1918 году это была борьба против насильственного введения «коммун». Позже — против повинностей, полностью разрушающих хозяйственную жизнь: продразверстки, «чрезвычайного налога», гужевой повинности и т. д. Они ассоциировались с образом «коммуниста» или «коммуны». Например (в Поволжье): «Долой коммунистов и коммуну! Долой жидов!» Конкретные требования были: отмена продразверстки, хлебной монополии, свободная торговля, сдача хлеба «по известной норме с души». Крестьяне протестовали против закрытия церквей, уничтожения икон. Лозунг: «Долой войну! Не давать солдат в Красную Армию!» — тоже легко понять: против войны только что именно большевики громче всех агитировали. А если выступающий на митинге спрашивал: «Почему Ленин приехал к нам из Германии?» — то это свидетельствовало не об «анархизме», а скорее о некоторой политической любознательности. Наконец, программа Союза трудового крестьянства, действовавшего во время антоновского восстания, является довольно стандартной для того времени программой партии левого направления.

Произошло столкновение двух несовместимых жизненных установок. С одной стороны — марксистской, социалистически-коммунистической, видящей идеал в обществе, построенном как грандиозная машина из человеческих элементов. Бухарин описал его как «трудовую координацию людей (рассматриваемых как «живые машины») в пространстве и времени». Ленин планировал труд рабочего: «отбытие 8-часового «урока» производительной работы» при условии «беспрекословного повиновения масс единой воле руководителей трудового процесса». А с другой стороны, этому противостояло восприятие жизни крестьянина, выросшее из глубокой древности, основанное на индивидуально-творческом труде в единстве с Космосом. Ненависть к крестьянству заложена в марксизме, начиная с самых его истоков. Маркс и Энгельс называли крестьян «варварской расой», «варварством среди цивилизации», писали об «идиотизме деревенской жизни». В «Коммунистическом манифесте» говорится: «Общество все более раскалывается на два больших враждебных лагеря, на два больших, стоящих друг против друга класса — буржуазию и пролетариат». Наличие крестьянства было бьющим в глаза противоречием этой концепции. Недаром Маркс назвал крестьян «неудобным» (или «неправильным») классом. Ленин называл крестьян «реакционным классом», классом «с сохраняющимся, а равно возрождающимся на его основе капитализмом».