Русский народ в битве цивилизаций

В действиях, совершаемых во время календарных празднеств, часто можно увидеть параллели с ритуалами древней раннеземледельческой религии, которую мы бегло описали выше. Прежде всего, это ритуализированное убийство сверхъестественного существа, разрывание его на части и закапывание этих частей в землю. Например, Забылин (26) описывает «изгнание, провожание или прощание с русалками»: «Делают чучело в виде женщины, изображающей русалку. Несколько женщин его защищают, другие нападают, причем кидают друг в друга песком, землею и обливают водою. Выйдя за город, разрывают чучело и разбрасывают его части по полю». Из описаний Зерновой (25) «похорон Масленицы»: «На запряженную лошадь сажают Масленицу, сделанную в рост человека и одетую в праздничное девичье платье. Молодежь размещается в санях и с песнями ездит по деревне до темноты. Поздно вечером масленичный поезд выезжает на озимь, где уже приготовлен костер для сожжения Масленицы. (…) Когда костер начинает догорать, участники сожжения берут горящие головни и разбрасывают их по всем прилежащим озимым посевам». Из Снегирева (25) «похороны русалок» в Рязанской губ.: «растерзывают чучела, разбрасывают их по полю»; на Украине, «похороны Марены»: «убирают венками, лентами, цветами, танцуют вокруг нее, поют песни, потом бросают ее в реку с притворным плачем или разрывают ее на куски, причем девушки сохраняют куски или несут их на огород, чтобы «огурцы родились». «Похороны Костромы»: «Кострома воплощалась в образе мужской или женской куклы, которую носили по деревне, а потом топили или хоронили в земле где-нибудь в поле». Таких примеров можно привести еще очень много (см. Чичеров (27), Носова (28). К этому же типу относятся и похороны «березки» или «Кукушки». То существо, похороны которого изображаются, либо разрывают на части (причем иногда сообщается, что части закапываются либо разбрасываются), либо сжигают, либо топят. Можно думать, что сожжение и потопление либо замещают более древнее закапывание, либо представляют собой параллельный мотив, связанный с ролью воды (как Посейдон был и бог моря и «земли колебатель» — т. е. подземное божество) или воздуха, неба, куда уходит дым костра. Вот уже сильно упростившаяся форма празднества, зафиксированная в 1948 г. в Московской обл.: «Рядится чучело из тряпок, парни и девчата чучелу отнимут, утащат чучелу, руки и ноги оторвут и в футбол играют, а они снова найдут, соберут и сожгут» (27). Во многих из описанных случаев приводится утилитарное (магическое) толкование обрядов: для повышения плодородия. Отсюда возникла «трудовая» или «аграрнопродуктивная» теория (Чичеров (27), Пропп (25), согласно которой большинство действий, совершаемых во время календарных праздников, имеет хотя и очень древнее происхождение, но чисто практическую цель повышения урожайности — как потом с той же целью стали вносить в почву органические удобрения, а еще позже — химические. Иенсен (29) считает, что потеря первоначального смысла обряда происходит параллельно упадку религиозной жизни. Тогда создаются новые объяснения более утилитарного и магического характера. Европейцам же, расспрашивающим туземцев, обычно сообщаются подобные «псевдоцели».

Образ жертвенного животного тоже присутствует в календарных праздниках. Таковым бывает курица, но обычно это не реальное животное, а его изображение, сделанное из теста и испеченное: «коровки», «лошади», «козульки». Как и в раннеземледельческой религии, особую роль при этом играет свинья. 31 декабря, на праздник св. Василия Кесарийского (которого называли «Кесаретским»), подавался «кесаретский поросенок». Свиное мясо или печенье в форме свиньи готовят на святки у русских, болгар, сербов, румын, на Сицилии, в Англии, Германии, Скандинавии, на Кавказе (Пропп (25). «Кесаретский поросенок» воспринимается как элемент общинного, а не семейного праздника: в этот день каждый может без приглашения заходить в любой дом и угощаться поросенком. 1 января головы убитых свиней приносят к церкви. После молебна с водосвятием священник окропляет их святой водой. Часть их варят внутри церковной ограды, в общей трапезе ими угощаются богомольцы и нищие.

Маски, являющиеся отличительным типовым признаком раннеземледельческих религий, играют громадную роль в календарных праздниках в виде «ряженых». Они вызывали осуждение Церкви, и благодаря этому мы узнаем об их существовании и из постановлений Стоглавого собора 1551 г., и из обращения патриарха Иоакима 1684 г.: «…возложиша на лица скураты и деяху на глумленье человеком», говорится в Прологе XV в. Осуждения «ряженья», «машкерования», «москолудства» встречается многократно. В празднествах использовались маски зверей — лошади, козы, быка, курицы, гуся, журавля, медведя, — а также духов: черта, «кикимор», покойников.