Русский фронтир

– Как, говоришь, – перебил его священник, – ангедония?! Ишь, чего выдумали, в Юнга через Адлера мать их Фрейдом по Грофу восемь раз на кушетке, прости Господи! Кто же не велит радоваться? Все хорошо в меру. То, о чем тебе рассказали, – это смертный грех, грех уныния! Ты помни, что по службе твоей придется в людях на вид прекрасных сомневаться, искать за ними дела ужасные. Испытывать будет жизнь тебя всегда, специфика такая у вашего Департамента. Не ликуй беспричинно, но и не копи в душе тоски, потому что с годами тебе может показаться, что все вокруг дерьмо. Помни, все вокруг творение Божие и всему есть место и цель. И не стоит впадать в уныние из-за всякого дерьма.

Виктор задумался над словами отца Михаила. Он даже закрыл глаза, пытаясь понять, что так разгневало священника. А когда открыл, то обнаружил, что остался на аллее один, лишь уходящее за горизонт солнце сквозь дыру в облаках играло на позолоченных куполах.

Далия Трускиновская, Дмитрий Федотов Марианский инцидент

Признаться, получив это задание лично от господина Сытина, главного редактора нашего солидного еженедельника «Российский вестник», я сперва решил, что в чем-то провинился. Ведь обычно в далекие провинции империи посылают именно за неумеренный язык, ну или за разгильдяйство – в качестве последней меры. Я же себя разгильдяем не числил, да и за языком в репортажах и статьях старался следить…

– Поезжай-ка ты, брат Кошурников, в наш самый южный город – Головнин, – сказал мне Сытин, подкручивая пышный фамильный ус.

– Помилуйте, Степан Дмитриевич, за что?!

– Не «за что», а «зачем», ты хотел спросить?.. Поясняю. Через месяц у Головнина – юбилей, десять лет, как-никак, городу и форпосту российскому на Тихом океане! Всей империей праздновать будем, Государь в Грановитой палате наградит участников той Марианской истории. Надо приготовиться загодя. Вот про это и напишешь. Найдешь новые факты – повышенный гонорар выпишу!..

Я хоть и был озадачен таким поворотом судьбы, но как услышал про повышенный гонорар, подумал: «А, была не была, прокачусь! Ведь Головнин – это ж бывшая Хагатна, столица Марианских островов. Опять же, в Белокаменной холодно, февраль-вьюговей хозяйничает, а острова – тропические: солнце, море, фрукты!..»

– Проездные по факту оплачу, – видя мои колебания, продолжил Сытин. – Главное – чтобы это не было похоже на отчетный доклад министра двора. Найди то, чего до тебя еще никто не вытаскивал на свет божий. Людей найди!

Легко сказать… История-то шумная была, считай, на весь мир прогремела… Все имена – известны, один адмирал Прозоров чего стоит…

Но истории – шестнадцать лет. Головнин, как и Москва, тоже не сразу строился. Уж если это форпост империи на Тихом океане – он должен выглядеть достойно. Там такой военный порт отгрохали – почище Кронштадта, Севастополя и Полярного-два.

В общем, согласился я. С вечера собрал чемодан (понятно, пляжные принадлежности прихватил!), забронировал номер в гостинице «Коралловая ветка», позвонил во «Всероссийские авиалинии» и заказал прямой рейс до Головнина. Не люблю пересадки, а тут хоть и двенадцать часов в воздухе, зато сразу на место попаду. К тому же, говорят, наши «Русичи» – лучшие стратопланы в мире, а удобства в них такие, что иной круизный лайнер позавидует.

Человек я холостой, хотя и не без интереса. Потому счел нужным сообщить о своем отъезде не только родителям. Ирина ответила сразу, будто ожидала звонка.

– Здравствуй, родная! – улыбнулся я, когда ее милое личико появилось на экране моего бывалого «Чижа».

– Здравствуй, Миша… – Она вгляделась в мое лицо и нахмурилась. – Что-то случилось?

– Да… – Я вздохнул. – Извини, но я не смогу поехать с тобой на воды в Липецк. Служебная командировка…

– И куда же?

– В тьмутаракань за кудыкино море… Лечу в Головнин, на Марианские острова. Почти что на границу империи.

– О-о!.. – Ирина вдруг широко улыбнулась. – Привези мне, пожалуйста, настоящие чаморрита!

Я не стал уточнять, что это такое, рассудив, что разберусь на месте.

– Не скучай, родная, я – быстро, всего на несколько дней. Люблю тебя!

– И я тебя…

Ночью мне приснились загадочные чаморрита. Они были блестящими, разноцветными, но почему-то с глазами.

Когда совершаешь длительный перелет на восток, часто возникает ощущение, будто путешествуешь на машине времени – из жизни выпадают сутки, а то и более. Я вылетел из международного аэропорта Домодедово в полдень пятнадцатого числа, а прибыл в аэропорт Головнина в шесть часов пополудни шестнадцатого.

В тропиках темнеет рано, и пока я добрался до гостиницы в предместье, на берегу живописной бухты, солнце успело нырнуть в океанскую постель. В самолете я выспался, был бодр и готов к интересному общению. Оставив чемодан в номере, я переоделся и отправился на прогулку по набережной. Хотелось посмотреть издали на военный порт.