Русская жизнь. Земство (апрель 2008)

Самоуправление, пусть даже мелкое - это дело взрослых, здоровых, уверенных в себе людей. С точки зрения властей, страну населяют глупые, не очень здоровые, сопливые дети. Поэтому без особого распоряжения им нельзя давать даже вкрутить лампочку. Лампочка детям не игрушка. При этом тех же детей можно класть штабелями в какой-нибудь войне или по ходу приватизации - их же не жалко, они ж все равно паршивенькие. Но если нет войны и нет места для подвига, их надо учить и лечить. Когда власть настроена благодушно, не зверски, она это делает. Кстати сказать, советские «бесплатные образование и медицина» (чем законно гордились, законно, повторяю) были, помимо всего прочего, своего рода материализацией родовой метафоры власти: эти замечательные социальные институты родились из того самого понимания народоводительства как власти розги. Школа и поликлиника были властными институтами - потому и поддерживались. Власть школьного учителя была властью госчиновника, причем первой, с которой сталкивался маленький советский человек. Власть же врача распространялась на такие значимые инстанции, как Работа, Армия и Институт (в формах разнообразных, от простого бюллетеня, дающего роздых в непрерывной череде трудов, до заключения врачебной комиссии, которое могло спасти или сломать судьбу). Если обобщить, томрачновато-благодушноевремя, называемое нынче «застоем», воспринималось то ли как вечная «продленка», откуда никогда-никогда не отпускают домой, то ли как вечная «диспансеризация», которую никак не удается пройти. Когда стало ясно, что домой не отпустят никогда, народишко и начал хиреть-загибаться окончательно и бесповоротно. Потому что привык к мысли, что он так и проведет свою историческую судьбу то ли в интернате, то ли в больничке, но не у себя дома. «Они нас залечат, заучат, а домой не пустят никогда».

Ныне, кстати, стиль власти не сменился, только слова «учить» и «лечить» приобрели другой смысл. Учат теперь по голове, лечат тоже голову. Главным инструментом учебы теперь является ОМОН, а доктор наш - телевизор. На резиновых указках ОМОНа и останкинской игле все и держится.

Это не значит, что в России нет никакого самоуправления - в международно-гражданственном смысле этого слова. Почему же, оно есть. Надо же как-то отчитываться перед Европой (которая громко лечит) и Америкой (которая больно учит). Некие структуры «местного самоуправления» у нас поддерживаются. Правда, на следующих условиях: вы, конечно, живите, но без бюджета - потому что право распоряжаться деньгами, самым святым, не может быть передано в руки каких-то случайных людей, это прерогатива законной правильной власти - и без каких бы то ни было значимых полномочий. Соответственно, чем больше денег в регионе и чем он важнее для общей картинки, тем меньше самоуправления в нем. Например, в Москве его извели под корень, а, скажем, в Подмосковье местные структуры обладают кое-какими реальными возможностями, в Восточной Сибири, говорят, этого еще больше. Места не нужные начальничкам вообще живут без присмотра. Вот если там что-то появляется (хотя бы подобие организованной жизни), тогда да, тогда туда приходят государственные люди и наводят порядок - то есть все разоряют, ломают головы и кости, чтобы было что лечить и чему учить.

И народ эту систему принимает. Понимает, отлично понимает - но принимает. Потому что самоорганизовываться не умеет и не хочет.

III.

Как выглядит самоуправление на практике?

В уме человека с образованием и воображением рисуется то ли патриархальная община, где все дела решаются сходом седобородых старцев в косоворотках до колен, то ли вольный Техас, где рейнджеры с длинными кольтами пуляют в черные небеса, а всей власти - шериф со звездой да пастор с протестантской этикой и духом капитализма.

Это, конечно, все образы из кинофильмов, каковым верить как-то глупо. Люди более современные и осведомленные вспоминают каких-нибудь кавказцев или там китайцев, хорошо умеющих «самоорганизовываться». Люди же еще более осведомленные сравнивают диаспорально-тусовочные приемы самоорганизации с теми, которые практикует разнообразный криминал, начиная от «братвы» и кончая личными тусовками, где делят хоть какие-нибудь деньги.