Русская недвижимость. Рассказы – 3

Тот, что вынимал её из лунки, был в перчатках, заезжал в землю растопыренными пальцами, как вилами, и вынимал в пригоршнях гнездо – клубни не помещались в них. Тут же отсеивал: мелкая – обратно наземь, а крупная – в ведро.

Ой-ёй! Так всю дачу перепашут. Оставят на зиму без картошки!..

Кузьма Кузьмич прошёл к седьмому рядку и воткнул в него лопату.

– Ребята, если я отсюда начну? – спросил он, с силой надавливая на заступ лопаты ногой. Словно утверждая границу, от которой, чувствовал, не в силах сдвинуться.

Пока находились в воинственном противостоянии, в голове мелькнула одна-единственная, как показалось, здравая мысль, и он последовал ей. По-другому – значит, биться насмерть. Так они не уйдут. И кому здесь больше достанется – это и гадать не надо. На твоём же поле и закопают. Теперь он был одержим другим – лишь бы они не заподозрили в нём хозяина дачи.

Парни на его вопрос оглянулись, оценивающе осмотрели отведённый им участок, прикинули, видимо, что будут иметь с него, и тот, что подкапывал, согласно кивнул:

– Валяй.

Второй поддакнул:

– Не хватит – найдём, где подкопать. – И зверь на его груди как будто добродушно усмехнулся.

И они принялись за прерванную работу.

Кузьма Кузьмич хмыкнул, глядя на их спешку и со злорадством заметил: "А побздёхивают, однако, бекарасы…"

Дед сбегал к своему "фордопеду", подкатил его ближе к огороду, к КАМАЗу, и стал торопливо отвязывать от багажничка ведро и мешки. Как на зло, с чего-то затянулся на верёвке узел. Еле распутал, язви его!

Вернулся и схватился за лопату.

В молодости он обычно подкапывал сам, собирали картошку жена и дети. А их у него трое, но рядом, то есть в посёлке, живёт только дочь с зятем, с двумя внуками – ещё малыми, один только в первый класс пойдёт. Теперь же подкапывал зять, или кто-нибудь из сыновей, приезжавших к этой поре на помощь, а он уже занимался подбором клубней, ползая на четвереньках. Они бы и в этот год приехали, потерпи дед с копкой недельки полторы.

Да где там, потерпишь тут! Вона как пластают, жучки-бекарасы. И ничем не сгонишь, никакой отравой. Может подкрасться, да вдарить сзади лопаты по шеям?..

На этот раз дед копал картошку и собирал сам.

И как копал! Скакал по грядкам, как кузнечик. Копнёт лопатой и тут же падает на четвереньки. Копнёт – и на четвереньки. И руками, руками…

После двух вёдер, которые вначале набирал, стал клубни вываливать на бровку между рядами. Потом собирать будем! Потом…

Работал, исходя п'oтом, едва не скуля от отчаяния. Так он никогда не копал: ни в молодости, ни в зрелом возрасте, не чувствуя ни усталости, ни боли в пояснице. Враз отлегло.

Прошло около часа, может чуть больше, дед как-то не сообразил засечь время, но по солнышку – около того. И увидел, что парни как будто бы закругляются. Три мешка нагребли. Стали их в машину, в кузов забрасывать.

Будут ещё капать или нет?

Дед призамедлил работу? Стаял на коленях, и глаз с них не спускал.

Забросив последний мешок, парни повернулись в его сторону. Чему-то усмехнулись, о чём-то переговорили и направились к нему. И ведро прихватили.

Неужто за его картошкой?..

Шли обочь участка, с усмешками на лицах. А у него подрагивали губы, готов был расплакаться от бессилия перед вероломством.

О-о, бекарасы! У-у-у… И на всякий случай дрожащей рукой лопату к себе подтянул.

– Ну, дед, ты и даёшь! Ну и наворотил! И картофелекопалку не надо. Что, решил весь рынок картошкой завалить?

– Во, конкурент! – воскликнул тот, что заведовал ведром, и на груди чудовище как будто бы тоже ощерилось, насмехаясь.

– А что в мешки не собираешь?.. Помочь? – спросил второй, повыше, в замазученной футболке.

Кузя Кузич аж обсел на задницу. Рот раскрыл, а сказать ничего не может. То ли от усталости дар речи потерял, то ли так тронуло дружеское участие?

– Ладно, давай по-быстрому поможем, и сматываемся. Иди, держи мешки.

Пока копал, усталости вроде не чувствовал. Тут же все суставчики захрустели, поджилки затряслись. В спину опять радикулит ступил, язви его.

Ох-хо, вот наказание!..

Парни двумя вёдрами, своим и его, стали собирать картошку.

– Тебе как, с мелочью?

– Крупную, крупную… – хотел добавить, что мелочь он потом соберёт, без их помощи. Но смолчал.

Встав на ноги, он оглядел участок и немного успокоился. Парни выкопали меньше сотки, даже не дошли до его рядка, с которого он начал копать. И удивился: вот это да! – он, один, вдвое больше перекопал, чем они на пару.

Мешки он сам завязывал, не стал обременять парней, хотя пальцы едва сгибались.

И, оказалось, – напластал как раз семь мешков! Как задумывал! И помощь сыновей и зятя не понадобилась.

– Ну и ну, батя! С тобой можно на дело ходить, не прогадаешь. Ты домой? Или сразу на рынок?

– Нет, домой. Там уж… – неопределённо махнул рукой, дескать, видно будет.

– Ну, давай, подвезём, так уж и быть.

Парни лихо забросили его мешки и велосипед в кузов.

Поехали.

Дед Кузя Кузич сидел в середине, между парнями, и смотрел рассеянно на дорогу. И чему-то усмехался, мотал головой, словно стряхивал с неё паутину.

– Вы-т, наверно, сразу на рынок? – спросил он.