Русская идея от Николая I до Путина. Книга IV. 2000-2016

Александр ЯНОВ РУССКАЯ ИДЕЯ ОТ НИКОЛАЯ I ДО ПУТИНА 4 Книга четвертая

Глава 1 Вводная

Анне Берсеневой

«А СЧАСТЬЕ БЫЛО ТАК ВОЗМОЖНО, ТАК БЛИЗКО…»

Иван IV

Понимаю, печальный вздох пушкинской Татьяны выглядит довольно нелепо в качестве заголовка этой суровой главы. До такой степени, что я, пожалуй, и не возьмусь с разгону его объяснять. Надеюсь, по ходу дела читатель со мной согласится.

Да, в том, о чем мне предстоит писать, речь тоже об ошибке. Но, конечно, ошибка ошибке рознь. И онегинская несопоставима с последней ошибкой «царя Бориса», подробно рассмотренной в заключительной главе третьей книги. Не только по масштабу несопоставима, но и потому, что ошибка Ельцина не была, в отличие от онегинской, необратимой. По простой причине: жизнь государственная не тождественна человеческой.

Человек может исправить ошибку. Иногда (Онегин не смог). Но государство исправляет ошибки своих лидеров ВСЕГДА (иначе оно просто перестало бы существовать). И потому сослагательное наклонение (знаменитое «если бы») не только применимо к государственной жизни, оно, вопреки известной поговорке, ОБЯЗАТЕЛЬНО. Вот близкий мне как историку России пример. Если бы царь Иван IV не перенес тяжелой болезни, которая едва не свела его в могилу в марте 1553 года, преставился бы, не успев, говоря словами Карамзина, превратиться из «героя добродетели» в «неистового кровопийцу», в российской истории не было бы опричнины (для сравнения, пусть и грубого, это все равно что в ней не было бы ГУЛАГа). И пойти могла бы эта история совсем не так, как пошла.

Но царь выжил. И опричнина была. И что же? Практически тотчас после смерти царя началось ИСПРАВЛЕНИЕ ОШИБКИ (я назвал ее «деиванизацией», на современном языке-оттепель). И точно так же шло и дальше: исправление ошибки начиналось после каждой диктатуры («депетринизация» после Петра, «де-павловизация» после Павла, «дениколаизация» после Николая I, вплоть до «десталинизации» после Сталина). Оттепель, одним словом. В особо тяжелых случаях — перестройка. В свое время в трилогии «Россия и Европа. 1462–1921» я посвятил этому феномену целую подглавку, которая так и называется «Реабилитируя сослагательное наклонение». Не слушайте тех, кто говорит, что его не бывает. Будущие историки напишут еще и о «депутинизации». У истории своя логика. Логика выбора альтернатив.

Последняя ошибка Ельцина

Но я сейчас не о далеком прошлом. В нашем случае, не ошибись в последнюю минуту «царь Борис», не было бы ни второй чеченской войны, ни диктатуры силовиков, ни разгула мракобесия. ни ошеломившего Запад публичного вызова 2007 года в Мюнхене (последствия которого мы переживаем по сей день).

Откуда мы это знаем? В первую очередь из репутации Степашина, предшественника и главного конкурента Путина, из отзывов о нем всех без исключения либеральных политиков, работавших бок о бок с ним на протяжении всего непростого десятилетия 90-х. Напомню некоторые из них.

«Какие еще нужны доказательства? В течение десяти лет Степашин не менял своих демократических убеждений» (Сергей Юшенков, впоследствии убитый выстрелом в спину). «Степашин — современный либеральный политик… Его правительство более прогрессивно и более современно, чем правительство Примакова» (Борис Немцов, тоже убитый выстрелом в спину). «Важно сохранить правительство Степашина» (Егор Гайдар). «Степашин — реальный кандидат в президенты, абсолютно вменяемый, представитель нового поколения» (Анатолий Чубайс). Солидные, согласитесь, рекомендации.

Не менее важно, однако, и то, что программа Степашина полностью совпадала с картиной будущего России, возникавшей из работ двух самых, на мой взгляд, проницательных аналитиков российской политики. На фундаментальный труд одного из них, Дмитрия Тренина, «The End of Eurasia: Russia on the Вorder Вetween Geopolitics and Globalization» я и буду в этой главе опираться. Второй, Бобо Ло, живет в Лондоне, о нем дальше. Я не уверен, что Степашин читал их, но сходство того, как виделась им тогда, на переломе тысячелетий, единственно разумная политика России в XXI веке, и тем, как говорил о ней Степашин, бросается в глаза.

  

Д. В. Тренин

В поисках новой идентичности

Вот как видел ее в 2000 году Тренин: «С политической, экономической, военной и культурной точки зрения под Евразией традиционно имелись в виду Российская империя, потом СССР» (все стилистические погрешности, естественно, за счет перевода). В принципе, так думает и Дугин. Только, в отличие Дугина, Тренин исходит из того, что в эпоху повсеместного распада империй этой Евразии пришел конец. Дугин копошится, пытаясь склеить расколотую на куски чашу, а Тренин убедительно доказывает, что, говоря словами Пушкина, «это труд и стыд напрасный». Ибо «синонимом Евразии России больше не быть».