Русская Америка. Сухой закон

Дэвид Томпсон — ростовщик, который занял моему отцу деньги. Дэнни Пёс и Пит — его подручные по выколачиванию долгов. И, по совместительству, часть охраны. Витя мог и не пояснять это всё — выспавшись, я уже нормально соображал, а синхронизация с мыслями моего реципиента будто бы закончилась. Сейчас мы все трое сидели на заднем дворе Мишкиной работы. А так как он старше нас и имеет права — ему периодически разрешают доставлять простые грузы. Это, кстати, тоже Фордовское «наследие». Как только улицы заполонили дешёвые автомобили, разные штаты начали вводить права, правда, без фотографий. А экзамены пока требовались только тем, кто профессионально работал водителем. Личным шофером, или за баранкой грузового авто.

Мы же с Витей работали грузчиками. Мне только предстояло получить права на автомобиль. А вот Витя уже мог их иметь, как и Мишка. Но мне нужны не просто водители, мне требуются напарники. Без них дело не выгорит. Довериться людям со стороны тоже не получится — именно сейчас всё и решится.

— Я понимаю. Но я всё рассчитал. Если вы не хотите гнить в этом болоте, — я обвёл рукою двор, — то нужно что-то менять. Нам требуется быстрый старт. Для этого необходимы деньги. Сразу говорю: я пойму ваш отказ. И в любом случае сделаю то, что задумал. Но в таком случае — я очень прошу вас сохранить этот разговор втайне, — я замолчал, наблюдая за реакцией друзей.

— И что, мы вот так просто вынырнем из этого дерьма и резко станем крутыми джентльменами с пачкой баксов в кармане? — недоверчиво пробормотал Витя, — А как остальные, — рассеянно добавил он, видимо, имея в виду мигрантов — соотечественников.

— Сначала маску надеваем на себя, а потом на ребёнка, — серьёзно добавил я и тут же поймал непонимающие взгляды собеседников.

Так, надо следить за своей речью. В этом мире таких поговорок ещё нет. Потому что банально отсутствует гражданская авиация как класс. Подумал, а вслух сказал:

— Неважно, подслушал где-то крылатое выражение. Парни, мы тут уже почти год. Если ничего не изменим, то так и будем на побегушках. «Пьаний рюсский» — передразнил я одного из вчерашних клиентов Вити, который, кстати, к алкоголю был практически равнодушен. Парня аж подкинуло. Он насупился и скрестил руки на груди.

— Ну тут и свои некоторые — уроды ещё те! — вмешался Мишка, — Вчера один из мразот Горского заявил моему отцу, что мол нормально было бы, чтобы мать у них поработала. В борделе, представляешь? — стиснул здоровенные кулаки друг.

Мама у него была очень красивая и статная женщина. Отец Миши не чаял в ней души. А она старалась даже скрыть свою красоту бесформенной одеждой и отсутствием макияжа. Что, впрочем, не помогало.

— И что отец? — поинтересовался я.

— Дал ему в зубы. Да так, что тот за верстак улетел! — похвастался Рощупкин.

— Ага, а потом Горский заставил твоего отца извиняться перед тем уродом. А тому ничего не было. Он же «особа, допущенная к телу», — брезгливо хмыкнул Витя.

— Да, — нахмурился Мишка, — Отец теперь злой как собака. А что сделаешь? Не выполнишь требование Горского — завтрашнему дню рад не будешь.

Я чуть помедлил и решился всё-таки сказать то, что скрывал:

— Тоню ирландцы тоже звали в бордель, она в отчаянии начала думать о том, что это выход, слава Богу, образумилась, — всю ситуацию я не стал выдавать.

Мишкины брови взметнулись вверх, и он аж побагровел. Н-да, нравится моему другу Антонина, пусть она почти на два года старше его. Хотя кто только ему не нравится…

— Слушай, я ничего не имею против левого заработка, — вклинился Виктор, — но меня напрягает даже не долг, а то, что мы должны обнести склад с алкоголем. На минуточку — охраняемый. И судя по тому, КАК его охраняют, владельцы там — не какие-то обычные бизнесмены.

— Я понимаю, но это необходимый шаг.

— Почему мы не можем, как ты говоришь — перепродавать купленный на заём виски и просто повышать количество с каждым разом на выручку. Затянуть пояса и… — предложил Витя, но я перебил его.

— Потому что двести долларов не хватит. Я не уверен, что нам и их дадут. Может быть, меньше. А это нерентабельно. Плюс — часть этих денег уйдёт на оружие и бумаги. И ты верно сказал — склад, где хранится алкоголь — незаконный. Это раз. Мы не сможем увезти оттуда даже пятой части. И подобное собьёт тех, кто может, будет нас искать. Это два. Мы грабим мафию. Это три, — на последних словах я понизил голос и огляделся, — Лично у меня нет ни малейших угрызений совести на этот счет.

— Почему ты думаешь, что нас не поймают? — спросил Миша.

Я ухмыльнулся:

— Ты вор? — я ткнул пальцем в него.

— Что? — удивился друг.

— Я спрашиваю тебя, ты каждый день выходишь ночью грабить людей или обносить склады?

— Нет, конечно.

— Ты из банды или из их круга? Хотя бы немного, — я скривился в гримасе «я тебя умоляю».

— Нет.

— Отлично, А ты, Витя?

— Нет. И я понял, к чему ты клонишь, — кивнул Громов.

— К чему? — не въехал наш добродушный друг.