Заснув с этой мыслью, Василий, против обыкновения, проснулся поздно и, приведя себя в порядок, тотчас отправился на вчерашнее место, думая, что, если Фейзула приходила туда, надеясь на встречу с ним, она придет и сегодня, ибо видела, что он тоже ищет этой встречи. Но ее там не оказалось.
Тщетно прождав около часу, он за кустами подошел к стойбищу Чимтая и, оставаясь невидимым, долго еще высматривал, не появится ли Фейзула из какого-нибудь шатра. Потеряв наконец всякую надежду и собираясь уже возвращаться домой, он вдруг увидел ханум Кичик, шедшую к кибитке, которая стояла в нескольких шагах от того места, где он скрывался. Вспомнив, что Кичик близкая подруга Фейзулы, и чувствуя к этой женщине симпатию и доверие, Василий, недолго думая, вышел из-за кустов и направился прямо к ней.
— Привет тебе, достойнейшая и благородная ханум, — сказал он, почтительно поклонившись молодой женщине.
— Это ты, князь?! — с удивлением воскликнула Кичик. — Что ты здесь делаешь? Если подстерегал меня, то смотри, мой муж ревнив, как два шайтана! — со смехом добавила она.
— Прости меня, ханум, если я зря подвергаю тебя такой опасности, — ответил Василий, невольно и сам впадая в шутливый тон. — Я бы никогда не осмелился поднять свой недостойный взор на прекраснейшую и добродетельную жену почтенного Туй-ходжи-оглана. Меня привела сюда иная причина.
— Какая же? — с любопытством спросила Кичик.
— Я надеюсь на твою скромность, ханум, и на то, что ты не истолкуешь дурно моих намерений: я хотел увидеть Фейзулу.
— Вот как! — удивленно протянула Кичик. — Какими же побуждениями вызвано это не совсем обычное желание?
— Верь мне, ханум, — самыми чистыми! Я заметил, что последние дни она была очень печальна. И подумал: может быть, с нею случилась какая-то беда и ей нужна помощь друга.
— Ах, ты все-таки заметил, что последние дни она. была печальна? — с легкой насмешкой в голосе спросила Кичик. — Ты очень наблюдателен. Может быть, ты понял также, почему она была печальна?
— Этого я не знаю, ханум, и именно это я хотел бы выяснить. Не могла бы ты оказать мне милость и позвать сюда на минутку Фейзулу? Если тебе моя просьба кажется нескромной, прошу и тебя возвратиться: я буду говорить при тебе.
— Фейзула выйти не может, — после короткого раздумья ответила Кичик. — Она больна и лежит в своем шатре.
— Она больна?! — с тревогой воскликнул Василий. — Что с нею приключилось, ханум?
— О, ничего опасного, — ответила Кичик, взглянув на него потеплевшим взглядом. — Просто она много плакала, и у нее голова болит. Это скоро пройдет. Но для того, чтобы узнать причину ее печали и слез, тебе вовсе не нужно с нею видеться. Все это я могу объяснить тебе гораздо лучше, чем она сама.
— Сделай такую милость, добрейшая ханум!
— Так слушай: к Фейзуле сватается хан Хисар. Он уже два раза говорил ей о своей любви и о том, что хочет просить у Чимтая ее руки. И если он до сих пор этого не сделал, то лишь потому, что надеется сначала уломать Фейзулу: он боится, что Чимтай не отдаст ему дочь без ее согласия. Но Чимтай ее ни о чем не спросит, и Фейзула это знает. Хисар-мурза хорошая партия: он очень высокого рода и, вероятно, будет царствовать в Мавераннахре. Если он попросит Фейзулу в жены, Чимтай ему не откажет и свое обещание сдержит, что бы потом ни случилось: он честен и упрям как бык! Понимаешь теперь?
— Не совсем: почему же Фейзула так убивается, если Хисар столь завидный жених? Будет она царицей Мавераннахра, — с горечью добавил Василий.
— Потому убивается, что любит другого, — строго сказала Кичик.
— А этот другой?
— А этот другой или слеп, или не считает Фейзулу достойной своего внимания.
— Кто же этот ротозей? — пробормотал Василий.
— Я думала, что вы, русские, умнее! — расхохотавшись, ответила Кичик.
— Погоди, ханум! Что ты хочешь этим сказать?! — воскликнул пораженный Василий.
— Что она любит тебя, князь. И вот подумай теперь, каково ей сидеть и ожидать, что всякую минуту к Чимтаю может явиться ненавистный ей Хисар-мурза и получить ее в жены, пока ты ходишь по берегу озера и вздыхаешь!
— Она сама тебе сказала, что любит меня?
— Ничего она мне не говорила. Но я женщина, и у меня, благодарение Аллаху, глаза на месте.
— И ты уверена, что не ошибаешься?
— Так же уверена, как и в том, что говорю сейчас с самым недогадливым мужчиной, из-за которого даже обидно будет получить нагоняй от мужа, если он нас увидит!
— Ты все шутишь, ханум! А что же мне теперь делать?
— Это уж тебе виднее. Можешь поплакать вместе с Фейзулой над ее горькой долей или предложить себя в няньки ее детей от Хисара.
— Да брось ты свои насмешки, ханум! Скажи лучше, отдаст ее за меня хан Чимтай, ежели я посватаюсь?
— Думаю, что отдаст, если ты опередишь Хисара и если Фейзула скажет, что тебя любит. Но надо действовать быстро: у Хисара-мурзы глаза позорче твоих. Он наверняка уже кое-что заметил.