Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

В обоих случаях нас интересуют не столько конкретные подробности и детали (оба военных мероприятия закончились неудачно), сколько то общее, что было характерно в деле организации военного похода или обороны. Здесь мы вновь должны заметить определяющую роль князя, но и «людья», принимающего на деле активное и деятельное участие в сборе ополчения. В обоих приведенных случаях князья обращаются к горожанам, а, возможно, и волощанам. Как это могло происходить? Мы можем предположить, что без вечевых собраний дело не обходилось. Хотя, видимо, вече уже не так часто, как в Киевской Руси, распоряжалось народным ополчением. Но с другой стороны, без ополчения князья не ходят в походы, не вступают в решающие сражения. Как и в XI–XII вв., «основная тяжесть воин… ложилась на плечи "воев"».[1393]

Самостоятельность в организации активного отпора противнику пытались проявить и костромичи. Когда в 1374 г. новгородские ушкуйники подошли к Костроме, «гражане же изыдоша изъ града противу, собрашася на бои, а воевода же у нихъ бяше тоже и наместник Плещеевъ». «Горожан Костромичь» было «много боле пяти тысущь», а новгородцев «с полторы тысущи». Правда, ни воевода, ни «вои» не проявили лучших качеств: «виде бывшее (ушкуйники атаковали Кострому с тыла и с «лица». — Ю.К.) и убояся, нача бежати (воевода. — Ю.К.) ни самъ на нихъ ударилъ, ни рати своей повелелъ…».[1394]

Какое внутреннее деление имело место в средневековом русском войске? В этой связи Л.В. Черепнин анализирует сведения под 1374 г., когда Дмитрий Иванович идет походом против Твери. Князь «собравъ всю силу русскыхъ городовъ и съ всеми князми русскими совокупяся… пошелъ ратию къ Тфери, воюя волости Тферьскыя… а съ нимъ князи мнози, кождо отъ своихъ градовъ… съ своими ратьми и служаще князю великому», а еще ниже летописец все войско обобщенно называет «Москвичи».[1395]

Л.В. Черепнин, исходя из этих данных, делает следующий вывод: «военные силы, отправленные московским правительством под Тверь, состояли из двух частей: 1) из городских ополчений; 2) из отрядов военных слуг, приведенных отдельными русскими князьями, действовавшими в союзе с великим князем московским».[1396] Первый вывод ученого не подвергается никакому сомнению, и он усиливает его, подчеркивая, что «торгово-ремесленное население городов Северо-Восточной Руси поддерживало московскую великокняжескую власть».[1397] Но вот второй его вывод никак не следует из текста летописи. О «службе» говорится только в отношении князей к «князю великому». Что же касается «отрядов военных слуг», то их не было, а были «князи кождо от своих градов с своими плъкы», т. е. опять мы возвращаемся к городским ополчениям от более мелких русских городов.

И тем не менее с Л.В. Черепниным следует согласиться, что какие-то «профессиональные» отряды, как в Древней Руси княжеские дружины, конечно, были. На это указывает следующий фрагмент: в неудачном сражении на Пьяне утонули «множьство бояръ и слугъ и народа бещислено».[1398]

Видимо, со «служебными» княжескими отрядами и была связана «военная реформа» 1389 г., когда «был проведен новый (территориальный) принцип формирования военных сил в противоположность старому (служебному)».[1399] В чем он заключался? По Л.В. Черепнину, обратившему на это внимание, в следующем: «Если раньше бояре и вольные слуги отправлялись в походы независимо от места расположения своих владений, под "стягом" того князя, кому служили, то теперь они должны были подчиняться в походе воеводам того князя, на территории которого были расположены их вотчины». Л.В. Черепнин говорит по этому поводу о централизации вооруженных сил в руках княжеской власти. Но, кроме этого, и, видимо, главным здесь выступал все-таки фактор мобильности при сборе войска. Однако, как бы то ни было, новый порядок не состоялся.[1400]

В 30-х годах XV в. в качестве военной единицы наряду с «воями» упоминается «двор». «Двор», пишет Ю.Г. Алексеев, представлял собой «совокупность служилых людей великого князя в противоположность ополчению». Но «двор» XV в. — это не новация. Ю.Г. Алексеев замечает, что в «таком смысле "двор" неоднократно упоминался и раньше», и приводит примеры из XII–XIII вв.[1401]