Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Подытоживая сведения о вече этого периода, представляется уместным привести слова А.М. Сахарова: «Было бы неправильным думать, что дошедшими до нас известиями исчерпываются все факты городских вечевых собраний в Северо-Восточной Руси во второй половине XIII и начале XIV в. Более реально предположить, что многие сведения остались неизвестными…».[1284] Соглашаясь с таким выводом, добавим следующее. Думается, и приведенных фактов достаточно, чтобы говорить о северо-восточном вече данного времени, как о реально действующем властном органе всего народа, чутко и остро реагирующем на любые изменения в социально-политической жизни, сохранившем и развившем с учетом новых условий традиции древнерусского периода.

* * *

Вместе с тем проявление явного конфликта князя с вечем историки усматривают в действиях Ивана Калиты. В этой связи сразу же бросается в глаза его активнейшее участие в разгроме Твери после восстания 1327 г., а также его «самоуправство» в той же Твери в 1339 г. после гибели в Орде Александра Михайловича.[1285] Историки трактуют это как борьбу института княжеской власти с вечевой, причем придают этому исторически-»тотальное» значение, как вехе времени. Так, А.М. Сахаров пишет, что «карательная экспедиция Калиты по тверским городам была вместе с тем и расправой над восставшими тверичами, попытавшимися противопоставить княжеской власти свое вече».[1286] Обобщая политику Калиты, ученый делает вывод, что этот князь вообще «стремился к подавлению каких-либо проявлений вечевого строя в городах».[1287] По конкретному случаю (вывозу в Москву колокола, снятого с Тверского Спасского собора) Л.В. Черепнин заметил: «этим как бы подчеркивалось желание московского князя подавить вечевые порядки».[1288]

«Список» жесткой политики Ивана Калиты в отношении городских сообществ можно продолжить: достаточно указать на Ростов и Ярославль.[1289] Так, «Житие Сергия Радонежского» повествует нам о «нашествии» на Ростов в 1322 г. московского боярина Василия Кочевы. В результате этого пострадали ростовские князья: «отъяся отъ нихъ власть, и княжение, и имение, и честь, и слава и вся прочая, потягноу кь Москве», а также общинные власти: «епарх градский», «стареиший болярин Ростовский» Аверкий. (А.Е. Пресняков предполагал под этим «епархом» тысяцкого, а А.М. Сахаров считал, что он «занимал какую-то высшую должность в городском управлении».[1290]) Наконец автор жития говорит и о том, что «гонение много оумножися» и «на вся живоущаа въ немъ», в том числе и вследствие того, что «возложиста велику нужу на град да и на вся живущая въ немъ».[1291] «События, описанные в житии Сергия Радонежского, — заключает А.М. Сахаров, — похожи на разгром московским князем каких-то элементов городского самоуправления. Сломить сопротивление местного боярства было нельзя без уничтожения существовавших тогда элементов городского самоуправления, потому что республиканские порядки использовались тогда боярской знатью для упрочения своего политического положения и ограничения княжеской власти».[1292] Это верно.

Но можно ли при этом говорить о борьбе только и исключительно с вечевыми порядками? Нам представляется, что нет. Обратим внимание, что антивечевая деятельность Калиты направлена не «внутрь», т. е. не относится к Москве, а обращена вовне — на иные земли, вернее, на их центры — главные города.

Борьба с другими городами-государствами — вот что двигало Ивана Калиту, как лидера московской волостной общины. Именно так он продолжал дело, начатое его отцом и братом.[1293] Безусловно, что в этой борьбе он и московская община противостояли и вечевым порядкам земель-соперников. Но какой-то целенаправленности в отношении веча в этих действиях не было. Так вопрос московскими князьями не ставился.

Боролся ли Калита с вечевыми порядками у себя — в Москве? Об этом источники ничего не сообщают. Однако А.М. Сахаров решительно отвергает все сомнения. «Если московская великокняжеская власть подавляла всякие проявления городских вольностей в соседних княжествах, то тем более решительно она должна была действовать в этом отношении в самой Москве», — полагает он.[1294] Аргументов в подтверждение этого важного вывода он никаких не приводит, делая лишь несколько предположений. Если в других городах и землях, пишет он, «наблюдается оживление вечевых собраний горожан, Москва и города Московского княжества остаются как будто в стороне от этого явления». Какова причина этого? «Вероятно, раннее и энергичное укрепление княжеской власти в Москве не давало возможности сколько-нибудь широко развиться вечевым собраниям, в то время как в других княжествах, где княжеская власть была слабее, еще сохранялись некоторые условия для веча».[1295]

Полагаем, что причина отсутствия вечевых собраний в Москве заключалась как раз не в разрушительных действиях Ивана Калиты в пределах московской общины, а, наоборот, в его созидательной деятельности, естественно, во благо «своей» — московской — земли.[1296]