Руны судьбы (Осенний Лис - 5)

Четыре парня в уголке корчмы негромко обсуждали что-то, потягивали пиво и изредка беспричинно смеялись. Как показалось Ялке, белокурый парень, тот, что ростом на голову выше был своих приятелей, поглядывал на неё с неприкрытым интересом. Два других, казалось, были целиком поглощены игрой в триктрак - по исцарапанной доске постукивали кости и шагали шашки. Четвёртый наблюдал игру. Девушка разломила лепёшку, отхлебнула пива и принялась жевать, исподтишка косясь на стол в углу, откуда приглушённо слышались обрывки разговора.

Трактирщик не соврал - грибы его жена готовила великолепно.

"...Красивая девчонка..." - долетело до неё. Ялка поневоле засмущалась и заёрзала, подобрала под лавку ноги в деревянных башмаках, с которых на пол натекло уже порядочно воды, и оправила юбку. Чихнула, спряталась в платок и подняла взгляд лишь когда какой-то тёмный силуэт заслонил свет фонаря.

- Привет, - поздоровался тот самый белобрысый парень, глядя девушке в глаза. Стоял он уже рядом.

- Привет...

- Я сяду?

Ялка не ответила, парнишка счел молчание за знак согласия и опустился рядом с нею на скамью. У него было приятное, открытое лицо и светло-карие глаза, которые смотрели прямо и задорно, без обычного для парня его возраста похотливого интереса. Единственное, что настораживало, это то, как он уверенно подсел за стол. Ялка вновь смутилась и потупилась.

Для Ялки всегда было тайной за семью печатями, как парни для себя решают, подходить к девчонке или нет. И вообще, чем руководствуются. Красотой? Но Ялка знала множество примеров, когда красивая, с её точки зрения, девчонка долго оставалась в одиночестве, и парни ею словно бы пренебрегали. И в то же время так бывало, что иная криворотая дурнушка не знала отбою от кавалеров и перебирала их, как рыбу на базаре. Так чем тогда? Умом? Характером? Но и тогда немало было случаев, когда красивая, покладистая и добрая никому не была нужна, а записная стерва, отгуляв своё, выскакивала замуж и вертела мужем всю оставшуюся жизнь как дышлом - как хотела и куда хотела, а тот безропотно её сносил.

Сама она ни за что бы не решилась подойти и давно уже смирилась с тем, что навсегда останется одна. Да впрочем, и потребности общаться с кем-нибудь последние три года Ялка не испытывала. Ей были противны большинство парней, противны глубоко - своею наглостью, нахальством и уверенностью в том, что они правы, и что в отношении девчонок им всегда и всё дозволено. Справедливости ради следовало бы добавить, что противны были ей и женщины своим кокетством, пустозвонством и уверенностью в том, что все мужчины - дураки, но это к делу уже не относилось.

А этот парень почему-то ей понравился, и тут уж она ничего не могла с собой поделать.

"Красив, зараза, - подумала она и со стыдом ощутила, как теплеет в низу живота. - Ой, красив... Да что ж это со мной?"

- Меня звать Михелькин, - объявил парень. - Но можно - просто Михель. А тебя?

- Я Ялка. Ты здешний, да?

- Ага. Ты к нам садись, мы не обидим. Э, да ты дрожишь вся. Что ты пьёшь там? пиво? Ты рехнулась. Погоди, не пей, я грогу закажу. Хочешь?

Ялка помотала головой, но Михель всё равно прищёлкнул пальцами и обернулся к Вольдемару.

- Эй, старик! Налей горячего девчонке. Не видишь - вся озябла.

- А кто расплачиваться будет? - вопросительно нахмурились за стойкой.

- Сочтёмся.

С этими словами Михель передвинулся к ней ближе, даже попытался приобнять, но Ялка тут же отстранилась. Повторять свою попытку он не стал. Тем временем трактирщик нацедил горячего питья, принёс и молча поставил кружку перед Ялкой. Так же молча удалился, словно оскорблённый в лучших чувствах. Михель заметил его взгляд и Ялкино смущение, и добродушно рассмеялся.

- Не обращай внимания, - сказал он ей, - а то он тебя насмерть заболтает. У Вольдемара давняя мечта - стать старостой деревни. Спит и видеть, как бы Клааса столкнуть с насеста. То прямо тут копает под него, народец подбивает, а то эшевену доносы пишет. Даже в город ездил. Правда, всё впустую - мы за Клааса горой, мужик что надо. А этот неизвестно ещё, что натворит.

Грог был напитком мореходов и для девушки, пожалуй, оказался слишком крепок, не говоря уж о цене. Изобретение матросов из Британии, где сырость и туман были постоянными спутниками, он лишь совсем недавно добрался до благословенной Фландрии и здесь распространился повсеместно, дорогой, как всякое лекарство. Ялка не спешила его пить, тогда Михель сам отхлебнул из кружки и поёжился от удовольствия.

- Аа-ах! крепка, зараза... Но ты-то выпей, я своё ещё сегодня нагоню, а может, хватит мне уже. А ты пожалуй что глотни, согреешься. Откуда ты?

Ялка обхватила кружку красными от холода ладонями. От нагревшихся стенок сочилось мягкое тепло. Кружка была большая, английского олова, и грога в ней, казалось, было мало - где-то треть. На деле Ялка знала, что это было даже слишком для неё.

- Я... - начала было та и вновь чихнула так, что зазвенели стёкла. Покосилась виновато и утёрла нос платком.

Замолчала.