Руны на шевронах

Вроде бы, магу соврать в глаза невозможно. Это верно, но есть поправка — маг должен получить минимальную подготовку, а это в Европе очень дорого. Недёшево просто определить способности у ребёнка.

Это вам не Гардарика, где все помешаны на магии, где все дети проходят тщательную проверку, и за счёт княжества, королевства или царства развивают любые, самые слабые способности. В гимназии Тёмы, например, все ученики и учителя были магами, тем собственно гимназия и отличается от школы.

В Европе же население загонялось просто в школы, а «избранные» учатся в дорогих частных заведениях или дома у частных учителей. То есть простому молодому человеку, даже если он пойдёт по преступной дорожке, магия практически не светила. Вот коли его не убьют, и он сумеет подняться в иерархии преступного мира, его детки тайно пойдут в закрытые школы, и о родителях будут упорно молчать.

Это вовсе не означает, что Андрей мог нести любую дичь, в лидеры преступников выходили весьма умные и хитрые люди. Все они в той или иной степени сотрудничали с розыском, и проверки их бывали очень изощрёнными.

Но что они могут против магов? Тем более уголовниками занималась криминальная полиция, а шпионами политическая, и у розыска на Андрея ничего не было. Кстати, у политической тоже для мирного времени накопилось немного — Андрею грозила лишь высылка.

Но скоро начнётся большая война. Андрей в это не просто верил, он чувствовал приближение войны шкурой. Всё-таки общение с преступниками на него повлияло, у боярина выработалась на многие вещи «чуйка».

Ему придётся уйти на нелегальное положение, и тогда граждане ворюги из просто полезных станут необходимыми. Многие жулики тоже «зароются в ил», чтобы элементарно не загребли в армию.

Это, конечно, их сближает, но ещё не повод не сдавать русского шпиона властям. Что ещё он может предложить? Главное, что у него есть — не только знание, что война скоро начнётся, но и её чёткое видение. Война будет невероятно жестокой, всеобщей и очень-очень долгой.

У всех, кто при власти, «наверху», сейчас есть деньги и права. Всё это работает, пока честные массы в них верят. Но вот право заменят законы военного времени, а деньгами станут «карточки», или для смелых — патроны в обойме.

И кто тогда окажется «наверху»? Богатеи, кто привык, что за них стреляет «кто-то»? Или тот самый «кто-то», у кого ружьё? Кто всегда плевал на законы и права, кто верил лишь своей силе?

И вот Андрей. Русский шпион, и это жирный минус. Но он многих их знает и может найти, а самого попробуй ухвати. У него точно уже есть оружие и патроны, еда и золото. И он знает, где взять ещё.

Андрей не собирался грузить уважаемых людей такой заумью. Просто у него есть марки на легальных счетах, и он хочет купить золото и драгоценности, контрабандное оружие и патроны.

Есть мнение, что этого скоро мало никому не будет, и «козырный фраер» даже готов переплачивать. О том пока предварительный разговор с важным человеком.

Боярин решил, что пора показать жуликам свой интерес, и давно пора переводить личные сбережения во что-то реальное, что непросто арестовать. Ну, не в Гардарику же ему выводить деньги, когда все его интересы давно в Европе!

* * *

Отношение Авдея и Мухаммеда к Кате всё-таки переменилось. За завтраком Авдей сухо проинформировал, что она с утра едет с нами. Сначала завезут меня в Корпус, а потом Катю к врачу. Бояр принимают без очереди, но приличия требуют записываться заранее, вот Авдей вчера записал её к гинекологу на десять утра.

Катя смотрела на него, удивлённо распахнув глазки, для неё это стало новостью. Я невозмутимо кивнул, и ободрённый моей реакцией Мухаммед заворчал в свою очередь.

Сказал он, что всё это как бы не его дело, но сейчас точно пора Большовым завести семейного доктора и заключить договор с частной клиникой. Московской боярыне, тем более в положении, не пристало ходить в поликлинику по месту жительства.

Катя перевела уже веселый взор на Мухаммеда, я снова кивнул, отпив какао, и Авдей принялся развивать успех. Они, рыси, очень мною довольны, почти гордятся и не сомневаются, что хотя бы в смысле здоровья я умнее папочки.

Тот кичился своей демократичностью и подчёркивал, что вышел он из народа. И к чему это привело? Его боярство продлилось всего четыре года с момента, как моего деда унёс инфаркт, до той ужасной аварии. Если уж на дуэлях угомонил столько народа, мог подумать хотя бы о безопасности семьи?

Я ел бутерброд с маслом, сыром и колбасой, запивая какао, и думал, что с этой стороны папу ещё не рассматривал. Без боярства он был никому не интересен, так, если все поединки пришлись на его бытность боярином, это же почти пять дуэлей в год! Он в своём Совете, вообще, когда-нибудь работал?