Руны на шевронах

Что он обо мне знает? Богатенький мальчик, кто сам по детской спеси подставился, дал англичанину интервью. Именно детская спесь заставит меня принять вызов. Я убил кого-то шпагой, но мне могло просто повезти. И я же на эту дуэль выбрал пистолеты. Враг, скорее всего, шакал — считает меня своим шансом подняться, и ему всё равно, как он выглядит со стороны…

Ну, точно. У камня нас встретил непривычно замкнутый парень средней комплекции, лет двадцати, в офицерской повседневке с погонами младшего лейтенанта. Выпускник какого-то училища, может, даже отличник — хорошая физическая и стрелковая подготовка, но маг ниже среднего.

Его секундант тоже паренёк с погонами младшего лейтенанта, но в офицерской парадке — ему по траве не кататься. Он усиленно отводит глаза, смотрит мимо — парню не очень нравится присутствовать при расправе.

Охраны при них нет, явно не по карману. Авдей с Мухаммедом посмотрели на них, как на пустое место. Их точно задевают взоры моих рысей, парни покрылись красными пятнами. У них ещё и комплексы!

Мой секундант ректор, его одного я приветствую. Он стоит высокий и подтянутый с деревянной коробкой, зажатой в правой подмышке.

— Здравствуй, Артём, — ответил мне Григорий Васильевич и повёл ладонью к замкнутому парню. — А это твой противник Павел Владимирович, — он обернулся ко второму. — И его секундант Александр Иванович…

— Давайте обойдёмся без формальностей, — проворчал секундант. — Вызов принят, Паша твёрдо намерен убить этого выскочку.

— Пожалеем их, — улыбнулся я. — Им очень хочется, чтоб всё побыстрее закончилось.

Григорий Васильевич поджал губы, но просьбу уважил — открыл футляр.

— Клянусь, что оружие не заговорено, и Артём с ними незнаком. Вызванный выбирает первый, — сказал он важно.

Я подошёл ближе и, наморщив лоб, уставился на пистолеты барабанного типа. Обернулся к противнику и серьёзно спросил:

— Так из какого тебя застрелить?

Тот проигнорировал мой вопрос, ещё больше закаменев таблом. Григорий Васильевич проворчал:

— Всего в барабане по восемь патронов, но дуэль не останавливается, когда противники потратят все. Живым уйдёт один. Не люблю пистолеты, шпаги красивее.

— Тогда без разницы, — сказал я, взяв верхний револьвер.

Павел Владимирович судорожно схватил нижний.

— Теперь вы можете воззвать к Перуну! — возвестил Григорий Васильевич.

Мы поклонились камню и без слов пошли друг от друга. Я отсчитал пятьдесят шагов. Тут и команда ректора:

— Оборачивайтесь! Начали!

Секунданты и охрана укрылись за камнем, противник двинулся ко мне. Я пошёл к нему навстречу…

Нас разделяют семьдесят шагов, враг медленно поднимает руку с пистолетом. Рановато для меня, но ладно, я тоже поднял револьвер.

Ощущение угрозы и его выстрелы:

— Бах! Бах!

Бьёт на уровень живота и паха, один прицельный, другой туда, где я могу оказаться. Мне повезло отскочить вправо, пули летят левее.

Ещё два шага и снова:

— Бах! Бах! Бах!

Сделал поправку, кроет оба фланга. Но мне же не запрещено просто немного отскочить назад. Тут главное, не поймать центральную пулю.

Враг явно не ждал от меня такой прыти, раздосадован. Решил сократить дистанцию, делает вперёд шаг, другой…

Ожидаемое решение. А я внезапно срываюсь вперёд, забирая левее. Он останавливается и берёт на прицел мою бегущую фигуру…

Опять не угадал. Резко торможу. Как у нас говорят — дорожка. И беглый огонь. Посылаю семь пуль, последняя на крайний случай…

Противник пытается уйти от внезапного огня, но падает в траву раненый в левую руку и в живот. Он лежит, ему очень больно, но у него ещё три патрона. Я могу просто подождать, когда он от потери крови лишится сознания, и добить. Время дуэли ведь не ограничено.

Но я обхожу его справа, и приближаюсь для последнего выстрела в голову. Он сквозь жуткую боль пытается поймать меня в прицел:

— Бах! Бах!

Враг судорожными рывками разворачивается за мной, ложится на живот и громко стонет. Вытянул ко мне руку с револьвером, но оружие его гуляет в ладони — Паша почти ничего не видит. Но не стреляет даже на удачу, тоже решил оставить патрон, чтобы я не смог убить его в упор.

Но мне это и не нужно — стреляю с десяти шагов ему в голову, прямо в темя. Враг упал лицом в землю. Я посмотрел на него с жалостью — срубил парень много денег по лёгкому. Вздохнул и вернулся к камню.

Когда подошёл, секунданты и мои охранники уже вышли из-за укрытия.

— Дуэль можно считать состоявшейся? — устало спросил я.

— Ты обещал Перуну, — торжественно мрачно сказал Александр Иванович. — Ты кланялся камню!

— Пистолет, что ли, положить? — не понял я.

— Не-не! — воскликнул Григорий Васильевич, отбирая у меня револьвер. — На нём же нет крови! Кстати, где второй?

— Там, — показал я пальцем.

— Вот заодно захватишь, — сказал ректор.

Авдей расстегнул пиджак и с пояса снял немаленький нож в ножнах.

— Отрежь врагу голову, — сказал он серьёзно, протягивая оружие.

Я уставился на клинок.

— Ты сам пообещал Перуну жертвенную кровь! — мрачно молвил Александр Иванович.

Я заторможено протянул руку и взял нож.

— Ну, почему тебе не советовали завтракать, — добродушно сказал Мухаммед.