Руны на шевронах

Кормёжка ничем особенным не огорчила и не порадовала. Силушку и ловкость я в Корпусе прокачал, так что прописывать меня в хате устали ребята. Трудно объяснить простым не-магам, что против военного мага им всей губой не светит.

Следующие дни я разгружал снаряды и патроны, таскал солдатские фекалии на носилках из полевых нужников в большую яму, чтоб ассенизаторскую машину лишний раз не гонять, и жмуров в местном морге, а то у них вечная нехватка санитаров. А на политзанятиях в выходные проникался миролюбием Гардарики и старался не уснуть.

Служивые мне поражались. Все они ополчение, основа вооружённых сил Гардарики, а профессионалы или дружинники на губу не попадают — у них наказывают по-своему. Я им говорил, что не успел ещё поступить на практику, слишком тупой для профессионалов.

Ребята сокрушались, что для дружинников все тупые, и разговор сворачивал на баб. Не желали парни понять, что первокурсников из училища не выпускают, требовали описаний моих похождений. И, правда, тупые.

Но пролетела неделя на гауптвахте, как глупый, затяжной кошмар. Я снова предстал в располаге перед дежурным в той же летней парадке с сумкой в руке, только на этот раз вместе с солдатской книжкой предъявил бумажку с гауптвахты, где сказано, что кадет Большов, направленный на практику в дружину боярина Большова, честно отбыл неделю за отсутствие чувства юмора. Всё осознал, чувство юмора в норме, замечаний нет.

Воин, скривив личность, сделал запись в журнале, присовокупил документ и недовольно проворчал:

— А люди с техникой мучаются, пока ты невесть где прохлаждался! Обойди этот дом снаружи и найди капитана Любимого. Скажи, что я послал.

— Кто «я»? — спросил я ровным тоном.

— А написали, что чувство юмора в порядке, — сокрушённо молвил боец и заорал. — Я — это помощник дежурного! Бегом, кадет, а то практику не пройдёшь! Некогда мне тут с тобой, не видишь, что ли!

— Так точно, — не повысив голоса, сказал я и вышел из дома.

По совету бойца обошёл дом…

Просто обошёл! Вот почему я не немецкий шпион!

Обошёл, значит, очень немаленький дом и с той стороны спокойно проник в ремонтный цех. Оглядываясь на боевые машины, спросил первого же голого по пояс бойца, где найти капитана Любимого. Тот указал на другую по торс обнажённую мускулистую фигуру.

Я уставным шагом приблизился, откозырял и представился. Он насмешливо меня оглядел и сказал:

— Меня Витей звать. За той машиной, — он указал пальцем. — Ваш драндулет. Заодно познакомишься со своим экипажем.

— Есть, за той машиной! — сказал я и повернулся кругом.

Обошёл танк уже спокойнее и увидел кадета из нашего училища. Он стоял ко мне в пол-оборота, немного нагнувшись, и зачем-то бил кувалдой по траку. Я подождал, когда он решил немного передохнуть и сделал паузу, весело проговорил:

— Привет, Миша!

Он обернулся ко мне и пролепетал:

— Здравствуй, Артём.

* * *

Я просто запретил Мише говорить кому-либо, что я боярин. Особенно маме. Он с виду вынужденно мне подчинился, ведь это моя дружина, и он к ней приписан приказом о практике. Вообще ему самому было жутко интересно, зачем это мне понадобилось.

Миша просто глазам своим не верил, глядя на меня в робе и с кувалдой или монтировками. Я на общие разговоры не отвлекался, ведь наш танк проходил полугодовое ТО-2.

Сняли все оптические прицелы и сдали в специальную мастерскую для проверки и удаления люфтов. Требовалось снять траки, заменить кое-где катки. Ведущие шестерни точно нужно менять. Коробка вызывала нарекания, но в сборе на замену не было, пришлось разбирать эту. Электропривод поворота башен заедал. Движков целиком тоже не нашлось, а этот начал выдавать меньше двух третей мощности — тоже снимали, разбирали, а гильзованием и расточкой, к счастью, занималась некая фирма в городе.

Неделю моей службы всё и заняло. Миша промучился с этим динозавром две. Как раз пока сняли двигун, разобрали, потом через неделю снова собрали и поставили, успели всё остальное. Всё-таки немного удачно, что в экипаже шесть человек.

Ну, двухбашеный у нас танк, называется «Ратник-28». Миша наводчик, а я заряжающий в правой, орудие 76-мм, артиллерийской башне. В левой, противотанковой башне орудие 45-мм командир лейтенант Федя, его наводчик сержант Степан и заряжающий рядовой Андрей. А рулит мехвод сержант Вася.

Артиллеристы в отпусках, вот я и Миша за них. Экипажу с нами повезло! В других танках техобслуживанием занимаются четверо, пока двое отдыхают. И потом машина обкатывается, прицелы калибруются, и до осени в консервацию, а экипаж в отпуска или в пехоту. А с нами командир с наводчиком противотанковой пушки перед отпуском даже успеют покататься!

Нам тоже относительно повезло. В ополчении никого с располаги почти не выпускают, а в дружине служат десятками лет и ходят, как на работу. То есть кубрик на шесть человек в общем жилом комплексе был только в моём и Мишином распоряжении. Ещё бы не общий туалет на улице и не баня раз в неделю!