Руны

Он пожал плечами:

— Я не знаю. Думаю, что узнаю завтра. Почему ты так смотришь на меня?

Он был никудышным лжецом и, как правило, ерзал, как сейчас.

— Как?

— Как будто я Пиноккио, а ты Злая Ведьма с Запада.

— Кто такой Торин?

Эрик пожал плечами:

— Он связан с одним из попутчиков моих родителей, как мне кажется. Они волновались из-за его внезапного появления, что совершенно не похоже на моих родителей.

Да, ничего не говорило о том, что Торин был важной птицей.

— Так значит, ты никогда раньше не встречал его?

— Не-а, — он нахмурился. — почему такой интерес?

— Ты нервничаешь, а значит что-то скрываешь.

Он одарил меня невинной улыбкой:

— Я открытая книга.

— Да, правильно. Как давно ты знаешь о планах своих родителей, что они хотят вернуться на родину? Швеция? Норвегия?

— Дания. Я узнал это в прошлом месяце, — он драматично вздохнул. — Теперь мы можем пойти спать?

— Не после такого заявления, — я села. — Ты знал уже целый месяц и ничего не сказал мне? Почему?

Он закатил глаза:

— Потому что знал, что ты будешь переживать.

— Я не переживаю.

— И сводить меня с ума, как делаешь сейчас, — добавил он. — Ты как собака с костью, когда хочешь докопаться до чего-либо.

— Это обидно, — я ударила его подушкой. Он перехватил ее и дернул, заставая меня врасплох. Я потеряла равновесие и упала на него сверху.

— Слезь с меня, — пробурчал он.

— Нет, — я пошевелилась, укладываясь поудобнее, устраиваясь щекой на его груди, прямо под подбородком, и протиснула руки ему под спину. От него так хорошо пахло. Так было всегда. — Мне всегда так холодно, а ты постоянно такой горячий?

— Это потому что ты девушка, а я… я это я.

— Какое имеет значение?

— Никакое, — быстро ответил он. — Просто возвращайся в постель, Рейн.

— Почему? — спросила я, надув губы. — Мне удобно тут.

— А мне, нет.

Я приподняла подбородок и внимательно изучала его. Он смотрел на меня спокойными, янтарными глазами, которые всего секунду назад были теплыми, и их невозможно было прочитать. У него удивительные скулы и челюсть, которые могли принадлежать руке мастера по скульптуре. Волосы представляли идеальное сочетание золота и каштана. Волосы Chex Mix. Это он вдохновил меня, чтобы придумать такое выражение. Парень действительно был красивым, и любая девушка была бы рада встречаться с ним. Так почему официально он не был моим? Он никогда бы не признался, что хотел бы чего-то большего между нами, если бы я не заметила, как он смотрел на меня.

— Мы же спали уже вместе, — наполнила я ему.

— Мы больше не дети.

— Нет, не дети, — его янтарные глаза потемнели, и в моей голове зародилась безумная идея. — Поцелуй меня.

Он нахмурился:

— Зачем?

— Я прошу тебя поцеловать меня, а ты спрашиваешь зачем?

Он усмехнулся:

— Конечно же. Ты же ничего не делаешь без причины, — его глаза сузились. — Я знаю, что ты делаешь, маленькая, подлая… Ты пытаешься избежать необходимости носить футболку позора.

Иногда он такой невыносимый. Почему мне отчаянно хотелось, чтобы он поцеловал меня?

Но мое желание осталось со мной. Тем не менее, отсутствие у него интереса, причиняло боль. Мы заключили сделку, что, если до нашего семнадцатилетия мы не поцеловались бы с кем-то, я имею в виду серьезный поцелуй с открытым ртом и языком, мы бы одели футболку с надписью: «Семнадцать и не целована». Ему исполнилось семнадцать шесть месяцев назад, и носил футболку без какой-либо доли стыда, потому что он был таким человеком. Смелый и дерзкий, но очаровательный, в отличие от известного соседа. Девушки в школе думали, что это была шутка и останавливали его везде, вне школы, в коридоре, в классе, чтобы поцеловать. Весь процесс начинался очень весело, но довольно скоро начал раздражать.

— Рейн?

— Хорошо, ты подловил меня, я не хочу носить эту дурацкую майку, — я оттолкнула его и, выключив свет, забралась обратно в постель. Я слышала, как он ворочается, пытаясь устроиться поудобнее.

— Если бы я знал, что ты серьезно имеешь это в виду, я бы поцеловал тебя, — сказал он.

— Ой, заткнись, — теперь он ещё и смеялся надо мной.

Очередной отрезок молчания, мне стало интересно, о чем он думает.

— У тебя сегодня какое-то безумное настроение, — произнес он.

Он даже не догадывался.

— Ты помнишь, какой договор мы заключили, когда нам было по десять лет? — спросила я.

— Какой именно? Я сбился со счета после «никаких ночевок», когда у тебя начала расти грудь.

Я захихикала, вспоминая тот разговор.

— Так, почему ты здесь?

— Я не знаю. О каком договоре шла речь?

Мы поклялись всегда обсуждать, что нас беспокоит. Торин беспокоил меня, потому что я не понимала его, но представить себе не могла обсудить это с Эриком.

— Мы договорились подать заявки в одни и те же колледжи, — импровизировала я.

— Не переживай. Мы будем ходить в одну и ту же школу.

Если бы я только могла быть в себе уверенной, как он.

— Я думаю, нам стоит начать выбирать уже сейчас и пойти на досрочное поступление. Что насчёт Брекли или, может быть… Куда ты идёшь? — спросила я, когда он встал.

— Ты видишь это? — он указал на улицу.