Румянцев-Задунайский

— Мне поручено сделать вашему величеству предложение, — после некоторой паузы заговорил барон, не желая более тянуть время. — Уступите Австрии княжество Галацкое за право на ту часть Польши, которая при разделе этой страны будет назначена нам.

Король с усмешкой покачал головой:

— У меня подагра только в ногах, а такое предложение было бы в пору тогда, когда и голова была бы подвержена той же болезни. — Сделавшись серьезным, он продолжал: — Дело идет только о Польше, а не о моих владениях. Кроме того, я придерживаюсь. Мирных трактатов и в связи с этим будет не лишним напомнить вашему превосходительству о данных мне вашим императором уверениях не думать более о Силезии.

Довод короля, неотразимый своей логичностью, на некоторое время смутил барона. Однако у него был в запасе еще один план, и он сказал:

— Есть еще одно средство сделать раздел для нас более выгодным — это отделить от Турции в пользу Австрии Белград и Сербию.

Фридрих с трудом удержался, чтобы не расхохотаться. В последнее время Кауниц уже не делал секрета из своего союза с Портой. Он даже бряцал оружием, желая воодушевить ее на продолжение войны с Россией. И вот теперь Кауниц устами своего посланника выражал готовность предать интересы своего союзника, отнять у Порты богатые владения на Балканах. Разве не смешно?

Барон Ван-Свитен повторил свое предложение. Король с иронией отвечал, что очень рад тому, что Австрия еще не совсем отуречена, как считают в Европе, и ему приятно, что она хочет поживиться за счет своих добрых друзей — турок.

Посол сделал вид, что не понял насмешки, и снова спросил: что же он, король, все-таки думает по поводу предложения его правительства?

— Я думаю, что это не невозможно, — ответил король.

3

6 февраля 1772 года между Россией и Пруссией был подписан окончательный договор относительно раздела Польши. Когда Кауниц узнал об этом, он испугался, что останется без доли, и тотчас составил акт о желании Австрии принять участие в намеченном предприятии. Спустя несколько дней барон Ван-Свитен попросил у прусского короля новой аудиенции.

— Мое правительство, — сказал он, — при зрелом обсуждении современного положения приняло решение отказаться от приобретения Белграда и Сербии, однако для поддержания равновесия на севере оно желает приобрести часть Польши наравне с Россией и Пруссией.

С этими словами он вручил королю акт, присланный ему Кауницем. Король внимательно прочитал бумагу и положил ее на стол.

— Мне приятно, что Австрия присоединяется к нашему договору, — сказал он. — Но в акте я не нашел ваших конкретных территориальных претензий.

— Они будут представлены князем Кауницем позднее.

Встреча с австрийским посланником состоялась в феврале. Фридрих надеялся получить ответ от Кауница еще до начала марта. Но март наступил, а в Вене словно забыли о своем акте, о том, что обещали определить территориальные претензии к Польше в самое ближайшее время. В ожидании прошло больше месяца. Наконец Кауниц пригласил к себе посланников России и Пруссии и объявил, что Австрия желает иметь новую границу с Польшей по черте от Вялы вниз по Висле до Сандомира, оттуда до Паркова, затем вниз по Днестру, между Волынью и Красной Русью до Трансильвании.

Когда Фридриху сообщили об этом, он ахнул от удивления: Австрия требовала для себя больше, чем Пруссия и Россия вместе взятые. Фридрих запротестовал. Еще бы! Начертанные Кауницем границы подходили почти к Варшаве, Австрия брала себе лучшие польские провинции. С одних только соляных копей в Величке и Бохнии она могла бы получать больше доходов, чем Пруссия со всех присоединяемых к себе провинций. «Несправедливо!» — бушевал король. Однако для устранения сей несправедливости он не придумал ничего лучшего, как предложить Петербургу, чтобы Россия и Пруссия увеличили свои части в Польше для «сохранения справедливой соразмерности». В Петербурге к его предложению отнеслись без энтузиазма. Здесь понимали: если встать на путь соперничества в том, кто больше отхватит, от Польши могут остаться только рожки да ножки… Панин не терял надежды, что Кауниц прислушается к здравым советам и умерит свой аппетит.

Между тем Австрия, не дожидаясь согласия на свои требования, двинула войска в глубь Польши, спеша занять границы, начертанные Кауницем, Увидев это, Фридрих двинул вперед свою армию. Великие европейские державы спешили. Хотя тройственного соглашения еще не было, они уже рвали Польшу на части, словно это была не страна, заселенная людьми, которым, кстати, было далеко не все равно, в чьем подданстве находиться, а большой пирог, от которого надо было успеть отрезать самые лакомые куски, пока это не сделали другие.