Рука в перчатке

— Что-то вроде того. Эндрю говорил с обоими.

— Вы знаете, о чем шла речь?

Николя показалось, что она слышит стук собственного сердца.

— Знаете? — повторил Аллейн.

— Только в общих чертах. Он вам сам расскажет.

— Выдумаете?

— Почему бы нет?

— А вам он об этом говорил?

— Немного. Но… это личная информация. В каком-то смысле.

— Чего вы боитесь, Николя? — мягко спросил Аллейн.

— Я не боюсь. Просто… все произошло так неожиданно. Наверно, я еще не оправилась от шока.

— Ну да, конечно. Это бывает. — Он встал из-за стола и взглянул на нее с высоты своего роста. — Как говорила моя тетя своему коту: «Я могу понять мотивы и могу принять последствия; единственное, чего я не выношу, — это бессмысленные прелюдии!» Жаль, что она не работала в уголовном розыске.

— Что это значит?

— То, что не надо бежать впереди телеги. И уж тем более — хитрить и кого-то выгораживать. От этого никому не будет пользы. Меньше всего — вашему молодому человеку.

— Он не мой молодой человек. Мы только вчера познакомились.

— Чума распространяется очень быстро. Вы оставались здесь на ночь?

— Нет. Я была на вечеринке в Бэйнсхолме.

— О Боже! У леди Бантлинг?

— Да, но это не то, что вы подумали, — покраснела Николя. — Вечер прошел очень мило. — Она подробно описала весь праздник.

— Значит, обошлось без происшествий?

— Да, если не считать Моппет и Леонарда, которые снова напросились в гости. Ну и Пикси.

— А что было с Пикси?

Николя рассказала.

— Пикси, — заключила она, — укусила Бимбо. Ему пришлось наложить повязку.

— А вы не помните, в котором часу Пикси устроила свое представление?

— Помню, — быстро ответила Николя, опять густо залившись краской. — Около часа ночи.

— Почему вы так уверены?

— Мы вернулись с «охоты за сокровищами» в половине первого. После этого прошло не больше получаса.

— «Мы»?

— Я и Эндрю. Все гости ходили парами.

— Кажется, вы говорили, что участники игры должны были вернуться к полуночи?

— Да, но Эндрю сказал, что это скучная затея, и вместо «охоты» мы просто разговаривали. Он рассказал мне про свои занятия живописью, и мы не заметили, как опоздали. — Она посмотрела Аллейну в глаза. — Конечно, это не имеет значения, но я хочу сказать, что у меня нет романа с Эндрю. Мы просто говорили и…

Ее голос оборвался. Мысленно она была уже на лужайке мистера Пириода и сидела в холодной машине Эндрю, завернувшись в его старое пальто, пропахшее масляной краской. Кончики их сигарет вспыхивали и гасли в темноте. Время от времени мимо с ревом и гудками пролетали автомобили других «охотников», потом машины останавливались, их пассажиры выходили наружу и топтались на земле, перебрасываясь возгласами и смешками и шаря лучами фонариков по трубам и кучам глины. А Эндрю все говорил, почти не шевелясь и не делая никаких попыток сократить Дистанцию, но с каждой минутой становясь все роднее и ближе. Скоро зашла луна, на небе заблистали звезды, и весь мир вокруг казался сияющим и новым. Она вкратце описала этот эпизод Аллейну.

— Вы не помните, сколько машин останавливалось у траншеи и кто в них сидел?

— Не очень. Я почти никого не знала: для меня все эти Найджелы, Майклы, Сары, Дэвиды и Джиллы были на одно лицо.

— Вы хорошо их видели?

— Вполне. Над мостиком из досок горела яркая лампа, и у всех были электрические фонарики.

— Кто-то из них переходил по мосту?

— По-моему, почти все. Но подсказка лежала по эту сторону канавы, прямо под трубой. Потом «охотники» ее нашли, прочитали, посмеялись и быстренько уехали.

— Кто-нибудь трогал доски? Может быть, заглядывал под них в поисках подсказки?

— Кажется, нет. — Поколебавшись, Николя добавила: — Я запомнила Леонарда и Моппет. Они приехали последними, и у них не было фонариков. Леонард перешел через мост и наклонился так, словно разглядывал канаву. Мне показалось, что они на нас смотрели. И еще: у него был какой-то странный вид, не знаю… вороватый, что ли. Я его вижу как сейчас, — продолжала девушка, сама удивляясь четкости своих воспоминаний. — Он держал руки в карманах. Фонарь светил прямо на него. Потом он повернулся к нам спиной. Наклонился, снова выпрямился. Прошел обратно по мосту и нашел подсказку. Они прочитали ее при свете лампы, потом он положил ее обратно, и эта пара уехала.

— Леонард был в перчатках?

— Да. В тонких, из светлой замши. Слишком ярких и нарядных, как и все на нем.

— Что еще?

— Ничего. Только… они не смеялись и не переговаривались, как другие. Хотя это вряд ли имеет значение.

— Вот как? А что было потом, премудрое дитя?

— Эндрю сказал: «Удивительно, до чего жутко они выглядят, даже издали!» А я ответила: «Как…» Нет, это не важно.

— Как кто?

— «Как убийцы в оперном спектакле» — так я сказала. Глупо, конечно. На самом деле больше всего они смахивали на двух пронырливых воришек, хотя я не знаю почему. Не важно.

— А потом?