Рука в перчатке

Аллейн стал во всех подробностях расспрашивать девушку о событиях последних двадцати четырех часов, и Николя все больше чувствовала, как ее сковывает холод. Раньше ее отношения с Аллейнами казались ей чем-то само собой разумеющимся. Как это часто бывает в юности, она, сама того не сознавая, искала в дружбе с ними поддержку и опору. Оба супруга были достаточно взрослыми, чтобы внушать ей чувство уверенности, и достаточно молодыми, чтобы понимать ее проблемы. Она свободно заглядывала в их лондонский дом, когда у нее возникало такое желание, и входила в число немногих лиц, которых жена Аллейна терпела в своей студии во время работы. Что до самого Аллейна, то школьная влюбленность, от которой она довольно быстро избавилась, постепенно переросла в глубокую привязанность. Николя называла его не иначе как Le Cid[5], или просто Сид, со временем почти забыв о том, откуда появилось это прозвище.

Но сейчас перед ней сидел настоящий СИД — Супер Интендант-Детектив, — исполнявший свой служебный долг, и, глядя на его лицо, внимательное и дружелюбное, но пугающе бесстрастное, Николя испытывала что-то похожее на панику. Мысленно она уже видела статью в газете: «Суперинтендант Аллейн допрашивает секретаршу».

— Не надо строить никаких предположений, — услышала она голос Аллейна, — просто старайтесь объективно излагать факты, и все будет в порядке. На чем мы остановились? Ах да. Вы приехали. Начали работать. Отправились на коктейль перед обедом. Там присутствовали: мистер Картелл; его сестра, мисс Констанс Картелл; его бывшая жена, так называемая леди Бантлинг; ее нынешний муж, мистер Бимбо Доддс; ее сын от первого брака, мистер Эндрю Бантлинг; приемная племянница мисс Картелл или что-то вроде этого — мисс Мэри Моппет, или как ее там?

— Рал стон, кажется.

— Ну да. А также приятель Моппет, мистер Леонард Лейсс. И конечно, мистер Пириод. Компания довольно пикантная: дама с двумя мужьями, молодой человек с двумя отчимами и брат и сестра с сомнительной племянницей. Как прошел обед?

— Не очень.

— Из-за путаницы в личных отношениях?

— Нет. Похоже, как раз на это им наплевать.

— Тогда почему?

— В основном из-за Моппет и Леонарда. Леонард — просто чудовище.

— Чудовище какого рода? Битник? Ботаник? Хам? Пройдоха? Просто неприятный тип?

— Все, кроме битника. Наоборот, разодет в пух и прах и благоухает парфюмом.

— Странный гость для мистера Пириода. Да и для мистера Картелла, наверно, тоже?

— Конечно. Леонард и Моппет сами напросились. Или, может быть, Моппет надавила на бедную мисс Картелл и та упросила Дезире их пригласить.

— Почему «бедную»?

— Разве я сказала «бедную»? — удивилась Николя. — Наверно, потому, что иногда она кажется мне такой уязвимой…

— Продолжайте.

— Ну, в общем… по-моему, это одна из тех неловких женщин, которые выглядят высокомерными и часто ведут себя шумно и бесцеремонно только для того, чтобы скрыть свою застенчивость. Думаю, она пыталась избавиться от одиночества, излив всю свою любовь на Моппет. И вот что за это получила, бедняжка!

— «Почет тебе, о мудрый судия»[6], — пробормотал Аллейн, и Николя подумала, что он над ней потешается.

— А вы не помните, о чем говорилось за столом?

— За обедом речь шла о Пикси: мисс Картелл назвала ее дворнягой, и мистера Картелла это рассердило. Потом о какой-то машине, которую Леонард видел в местном гараже… точно не помню…

— Про машину мы знаем. Что дальше?

— Еще говорили на любимую тему мистера Пириода: родовитость, голубая кровь, «положение обязывает» и все такое. Я уверена, он не пытался уколоть Леонарда и Моппет, но выглядело это именно так. Потом мистер Картелл рассказал о каком-то человеке, который подделал записи о крещении в приходской церкви, чтобы выдать себя за аристократа, каковым на самом деле не являлся. Это тоже не привело никого в восторг, хотя Леонард проявил интерес. Дальше была сцена с Пикси и история с портсигаром.

Она подробно рассказала о том, что случилось.

— Сколько событий за один день. А что происходило до обеда? Например, с молодым Бантлингом? Как он себя вел? Они ладили с его старшим отчимом?

Николя вдруг заметила стоявшую в доме тишину. В гостиной мистера Пириода, которую на время предоставили в распоряжение Аллейна, не было слышно ни звука. У стены стояла завернутая в бумагу акварель, написанная Котмэном. Безупречные кресла и шторы торжественно покоились на своих местах. В окне виднелась аллея, по которой накануне рассерженно шагал Эндрю, размахивая шляпой. А где-то там наверху, в той комнате, где вчера утром раздавался возмущенный голос Эндрю, лежал мертвый мистер Картелл.

— В чем дело? — поторопил ее Аллейн.

— Ни в чем. Эндрю не остался на обед. Уехал в Бэйнсхолм.

— Но вы приехали сюда вместе с ним со станции?

— Да.

— И он оставался в доме до тех пор, пока его не забрали мать и второй отчим?

— Да. Хотя…

— Что?

— Эндрю ненадолго выходил. Я видела, как он шел по аллее.

— Чем он занимался, пока был здесь?

— Кажется, беседовал с мистером Картелл ом. Мистер Картелл — его опекун и распорядитель наследства. Вместе с мистером Пириодом.

— Думаете, это был деловой визит?