Руфь

— …тогда, говорю я вам, мы должны отбросить излишнюю деликатность, которая годилась бы для острова Утопия или тому подобного места, и принимать людей такими, какие они есть. Они скупы, и не мы сделали их такими, но раз мы имеем с ними дело, то придется учитывать их слабости. Они беспечны, неблагоразумны, за ними числятся маленькие грешки, и наш долг смазать эти винтики. Славная цель — реформа законодательства оправдывает, по моему мнению, все средства ее достижения — то законодательство, от занятий которым я вынужден был отказаться, поскольку был слишком совестлив!

Последние слова он произнес негромко, как бы про себя.

— Не следует делать зла для того, чтобы достичь блага, — сказал вдруг мистер Бенсон и сам испугался того, как громко прозвучали его слова. Перед этим мистер Бенсон долго молчал, и теперь его голос как бы вырвался на волю.

— Воистину так, сэр, воистину, — ответил мистер Хиксон, поклонившись. — Это замечание делает вам честь.

Мистер Хиксон пересел на другой конец стола и принялся делиться своими соображениями о выборах с мистером Брэдшоу и двумя одинаково горячими, но не одинаково влиятельными сторонниками мистера Донна.

Однако мистер Фарквар повторил слова мистера Бенсона и на том конце стола: он и Джемайма сидели подле миссис Брэдшоу.

— Но при нынешнем положении дел, — добавил мистер Фарквар, — как говорит мистер Хиксон, трудно действовать по этому правилу.

— Ах, мистер Фарквар! — с негодованием и со слезами разочарования в глазах воскликнула Джемайма.

Ее рассердила речь мистера Хиксона. Возможно, причиной ее гнева послужили и попытки гостя полюбезничать с дочерью своего богатого хозяина, которые она отвергла с отвращением женщины, чье сердце уже занято. Джемайме сейчас хотелось быть мужчиной, чтобы высказать свое негодование насчет этого смешения правды и лжи.

Она была благодарна мистеру Бенсону за его ясное и краткое высказывание, исполненное высшей силы, против которой было нечего возразить. И вот теперь мистер Фарквар встает на вражескую сторону. Это было очень неприятно.

— Послушайте, Джемайма, — сказал мистер Фарквар, тронутый и даже втайне польщенный тем, что его слова произвели на нее такое впечатление, — не сердитесь на меня, позвольте мне объясниться. Я пока сам себя не вполне понимаю, и я хочу задать мистеру Бенсону очень щекотливый вопрос, о котором я попрошу его высказать свое мнение серьезно. Мистер Бенсон, могу я спросить вас, находите ли вы возможным всегда строго держаться этого правила в своих поступках? Потому что если вы не всегда его придерживаетесь, то что же говорить о других? Не встречаются ли такие случаи, в которых необходимо достигать добра посредством зла? Я не говорю так беспечно и самонадеянно, как тот человек, — сказал он, понижая голос и обращаясь исключительно к Джемайме, — я действительно хочу знать, что ответит мистер Бенсон, потому что я не знаю никого, чье слово было бы более весомым.

Мистер Бенсон надолго замолчал. Он даже не заметил, как миссис Брэдшоу и Джемайма вышли из комнаты. Он действительно, как мистер Фарквар и предполагал, глубоко ушел в себя, пытаясь понять, насколько принципы согласовывались у него с поступками. Когда он смог снова продолжить беседу, он услышал, что разговор о выборах все еще продолжается. Мистер Хиксон чувствовал, что его собственные принципы явно расходятся с принципами пастора, и в то же время он знал со слов парламентского агента, что с мистером Бенсоном лучше не ссориться, поскольку он имеет влияние на простой народ. Поэтому мистер Хиксон начал несколько подобострастно расспрашивать пастора о разных вещах, относясь к нему как к человеку, стоящему выше его по своим познаниям, чем удивил мистера Брэдшоу, который привык относиться к «этому Бенсону» с вежливой снисходительностью, как слушают детей, еще ничему не выучившихся. В конце разговора мистера Хиксона с мистером Бенсоном о предметах, которые действительно интересовали последнего и о которых он рассказал подробно, молодой законник очень громко сказал мистеру Брэдшоу:

— Я бы желал, чтобы мистер Донн был здесь. Думаю, последние полчаса разговора заинтересовали бы его так же, как и меня.

Если бы мистер Брэдшоу знал, что в эту самую минуту мистер Донн сидит и изучает общественные интересы эклстонцев и проклинает как раз те принципы, которые проповедовал мистер Бенсон, как пустое донкихотство, то глава городских диссентеров не испытал бы укола зависти при мысли, что пастор может возбудить такое же восхищение в будущем члене парламента. А если бы мистер Бенсон был дальновиднее, то не стал бы надеяться, что может заинтересовать мистера Донна своим знанием народной жизни Эклстона и уговорить его выступить лично против любых попыток подкупа.