Читаем Рудничный бог полностью

Пораженная неожиданным выводом, Настя только вздохнула, вспомнив Алексея. Уже в имении, под Раменском, ее пытались отговорить от глупой поездки – мол, на каторге Алексей изменился. Небось, опустился, с мужиками горькую пьет. Нет! Не может того быть! Ее Алеша остался прежним. Пусть не внешне, но в душе он все тот же. И она едет к тому, прежнему. И ни за что его не оставит!

Наутро пуститься в путь оказалось невозможно. За ночь намело столько снега, что с трудом оказалось возможным выйти из съезжей избы, а ворота засыпало так, что заносы расчищали почти до полудня. Торопившиеся ямщики злились, ругались со смотрителем больше от безысходности. Настина кибитка не была приспособлена для таких глубоких снегов, и нужно было ждать, пока кто-нибудь укатает для нее дорогу. Или же пересаживаться на сани.

Но молодая женщина пребывала в состоянии какого-то странного покоя. Словно снегопад засыпал и в ее душе что-то живое, важное. Она была рядом с мужем. Алексей был всего в нескольких десятках верст. И уже не так важно, когда она его увидит – сегодня вечером или через несколько дней.

Отправив извозчика выяснять, когда можно будет выехать, Настя плотнее запахнула шубу и вышла постоять у ворот. Съезжая изба стояла на отшибе, и занесенные снегом, поросшие редким лесом холмы простирались до горизонта. Облака почти разошлись, в просветах мелькало солнце, и тогда снег начинал искриться и переливаться сотнями огней. Было так красиво, что у молодой женщины захватило дух. Если отрешиться от ругани извозчиков, можно было представить, что она в родительском имении под Раменском, пошла прогуляться перед обедом.

Она так глубоко задумалась, что, услышав приближающийся хруст снега под ногами, обернулась навстречу:

– Сейчас и…

Слова замерли на губах.

Стоявшая в двух шагах женщина смотрела на нее в упор. Несмотря на мороз, одета она была довольно легко – сарафан, передник, сверху распахнутый шушун. Из-под платка выбивались светлые волосы. Лицо… ну, лицо как лицо, без шрамов, бородавок и волосков над верхней губой, но смотреть в эти темные, как вода в омуте ночью, глаза Настя почему-то не могла. Только раз взглянула – и потупилась.

– Ты, что ль, приезжая? – без обиняков заговорила с нею незнакомка.

– Я, – кивнула Настя, – а вы кто?

– Лукерьей люди кличут, – откликнулась женщина. – Издалека будешь, барыня… Красивая, – она склонила голову набок, рассматривая собеседницу, – да несчастливая… Доля твоя тяжкая, не всякой бабе по плечу! И те, кто сильнее тебя, ломались, не выдерживали, а ты… По себе ли сук рубишь?

Настя пожала плечами. Из сказанного она понимала хорошо, если одно слово из трех.

– Спросить меня ни о чем не хочешь? – помолчав, предложила назвавшаяся Лукерьей женщина. – Тебе, я вижу, надо про свое будущее немного узнать…

– Вы – цыганка? – осенило Настю. Она сама не знала, откуда у нее такой странный, необъяснимый страх перед этими кочевниками. Впервые увидела их уже подростком, когда попала с родителями в столицу. Тогда на въезде во Владимир-Северный пришлось ненадолго остановиться, и коляску окружили эти пестро одетые женщины. Они на ломаном русском языке гортанными голосами пророчили великую беду и еще большее счастье, предсказывали судьбу, предлагали погадать, просили позолотить руку… Напугавшись, Настя тогда спряталась за мать, упала на сидение, закрывая лицо руками и впоследствии на всю жизнь вынесла страх перед цыганами. Даже Алексей снисходительно улыбался ее ребяческим страхам. И вот одна из этих здесь… А бежать некуда. И прятаться не за кого…

– Не ведаю, про кого ты говоришь, красавица, а только вижу на челе твоем всю твою судьбу, – сказала назвавшаяся Лукерьей женщина. – Прошла ты дорогой трудной, а впереди путь еще труднее. Одолела испытания тяжкие – а впереди ждут еще горшие… Мало сил у тебя, а дела впереди много. Да знаю я средство, чтобы сил прибавилось. Горькое оно, средство это, да только помогает безотказно!

– Ты о чем? – Насте стало страшно.

– Идем со мной, – Лукерья попятилась, протянула руку – смуглую, жилистую, с крепкими пальцами. – Идем. Тут недалече, в овраг только спуститься. Там и будет моя избушка… Идем!

Она сделала попытку схватить Настю за руку.

– Нет!

– Да ты чего? Испугалась? Думала, съесть тебя хочу, а сама на косточках твоих поваляться? – Лукерья захихикала. – Вот ведь глупая барыня! Да как ты с таким умишком в путь-то отправилась? Как досюдова целехонька доехала? Ведь смерть на челе твоем! – она взмахнула рукой, словно пытаясь сорвать что-то с головы молодой женщины. – Смерть у тебя за плечами и смерть перед очами! Пока смерть эту видишь – и жизни тебе не видать. Пойдем со мной! Научу, как смертную пелену снять, да на мир новыми глазами смотреть! Идем! – она все-таки сомкнула крепкие твердые пальцы на Настином запястье. – А денег мне не надо, себе оставь! Не за-ради денег я. Мне иное надобно…

– Нет у меня ничего, – заспорила Настя. – Я все отдала. Даже…

Имя сына так и осталось на языке.

– Не все, красавица! Не все, писаная! – через плечо посмотрела Лукерья, и Настя внезапно поняла, что она имела в виду.

Перейти на страницу:

Похожие книги