Рубикон

Но с этим нужно что-то делать. Если все передавать из уст в уста, то проку не будет, рано или поздно это станет достоянием отдельных мастеров, а сколько секретов было утрачено с их гибелью! Или не делать вовсе? Да нет же. Если что-то делаешь, то делай это хорошо — или вовсе не берись. Значит, нужно будет взваливать на себя еще и письменность. Хотя это греет самолюбие. Одно дело, когда потомки помнят о тебе по легендам, где сам черт не отличит правды от вымысла, и совсем другое, когда все достоверно записано.

— Хорошо получилось, — вертя в руках горшок, констатировала Лариса, затем взяла в руки крышку все из той же керамики и накрыла его. — Подходит. Не так плотно, но все одно неплохо.

— Признаться, боялся, что слишком сильно поведет, но ничего страшного не случилось.

— Как думаешь, если его уронить, он сразу расколется?

— Ларис, я слишком долго над ним корпел, чтобы сейчас испытывать его на прочность. Вон возьми лопнувший и проверяй.

— Да не волнуйся ты. Я пошутила. Слушай, а теперь бы и ухват не помешал: как его в печь ставить и обратно доставать?

— Смастерю что-нибудь, хотя к кузне рановато подходить. Нужно угля нажечь, мехи сделать.

— А вот эти трубки для чего? — указала она на керамические изделия в виде труб.

— Так для поддува в кузнечный горн и домницу. Нужно же будет выплавку налаживать. Это пробные партии, я еще наделаю, на всякий случай, чтобы запас был.

— Думаешь, у Максима получится?

— А у него выхода нет. Сам ведь затеял научно-техническую революцию в отдельно взятом племени.

— Ясно.

— Слушай, я тут подумал. Словом, нужно бы наладить тут письменность. У тебя вроде неплохо получается с Сайной.

— Это от скуки.

— Понимаю. А за плановое обучение не возьмешься?

— Ди-има-а, ты как себе это представляешь? На глиняных и восковых дощечках? Кстати, воска у нас нет. — Последнее было сказано с видимым укором. Ну да, не занимался он поиском пчел. Достали ее эти лучины, а что тут поделаешь?

— А если на бумаге?

— С ума сошел? Откуда здесь бумага? Ты обнаружил неподалеку целлюлозо-бумажный комбинат?

— Напрасно иронизируешь, ее очень даже можно сделать, и все не так сложно, как может показаться на первый взгляд. Я бы даже сказал, все очень просто, и даже ты без особого труда это сможешь делать.

— Смеешься?

— Нет.

— Ну-ка, ну-ка, поподробнее.

— Бумагу можно делать из обычной тины, ее тут пруд пруди. Только сейчас вряд ли получится. Тут много солнца нужно, чтобы она не просто высохла, но и выгорела на солнце, иначе получится зеленой. Хотя и так будет серо-буро-пошкарябанной, что-то типа плохой туалетной бумаги, — это по цвету, не по качеству.

— А по качеству ничем не уступит нашей?

— Уступить-то уступит, но это будет самая настоящая бумага.

— Давай дальше.

— А что дальше. Мелко нарезается, разводится в воде, желательно добавить немного клея: и крепче выйдет, и чернила расплываться не будут. Потом массу выкладываешь на мелкое сито, количество зависит от того, какую толщину хочешь получить, даешь воде стечь, потом кладешь на отполированную доску, сверху другая, и ненадолго под гнет. Как согнал окончательно воду, можно положить, к примеру, на гладкую плиту, которую желательно разогреть костерком. Просохла — и пожалуйста, готовая бумага. Обрезаешь все лишнее, обрезки обратно в переработку. Мы этим баловались в детском доме, от делать нечего.

— А чернила?

— Я тебя умоляю. В войну и после прекрасно пользовали из сажи и молока, можно сделать крепкий отвар из дубовой коры, только получатся коричневые. Да можно задействовать красители, что местные пользуют, для раскраски.

— Понятно. — Однако охвативший ее было задор тут же сменился недоумением. — Дим, а зачем тебе это? Хочешь книжки писать и ощущаешь недостаток в читателях?

— Скажешь тоже, книжки.

— А как это еще объяснить? Если заботой о моем досуге, то мне вполне достает и таких вот занятий с Сайной. А потом, ведь и других занятий хватает, только успевай поворачиваться. Так зачем?

— Ларис, ну сколько им понадобится из всего того, что мы знаем? И сколько мы успеем сделать? Что-то и вовсе не понадобится ближайшие …надцать лет. Они до сих пор вполне обходились тем, что у них есть. А так все будет записано, да будут те, кто это сможет прочесть, — тогда уж совсем другой разговор. Опять же вдруг случится какой-нибудь мор — вот и утратятся знания. А так, если все будут грамотные, все вернется на круги своя, или, по меньшей мере, многое можно будет восстановить.

— Думаешь, мы сможем выдавить из себя столько, что понадобится целая библиотека?

— Кто его знает, Ларчик. Я всегда думал, что знаю очень мало, а как приперло, сколько всего уже вспомнил. Вот сяду за стол, чтобы все записать, — так и не вспомню, а как возникает надобность — откуда что и берется. Не сразу, но вспоминается очень многое, что-то по ходу додумываю, над чем-то долго морщу лоб. А так записывать по ходу пьесы — и все дела.

— Скорее всего, ты прав. Ладно. Попробую сделать эту твою бумагу.

— Лучше, наверное, летом.