Рубежи

Я снова поймал в прорезь мушки машину с белым крестом на фюзеляже и нажал спуск. Расстрелял всю обойму. «Мессеры», израсходовав боеприпасы, улетели. Курсанты снова двинулись к шоссе. Но немало их осталось лежать в поле. Скрипник распорядился оставить одну машину с командой, чтобы подобрать раненых и похоронить убитых. Я потом не видел ни этой машины, ни команды. Никогда больше не встречал ни Маслиева, ни Рязанцева, ни Борисова, ничего не слышал про них. Возможно, спасаясь от обстрела, они взяли в сторону и потеряли нас из виду. Возможно, их достала пулеметная очередь, как настигла она лейтенанта.

Курсанты во главе с полковым комиссаром Скрипником погрузились на полуторки. Ехали на восток по пустынному шоссе. Спешили в штаб армии, который расположился в лесу, где-то недалеко от Слонима.

4

Штаб армии разыскали на удивление быстро. На удивление, потому что слишком много возникало в пути неразберихи, сутолоки и толкотни. И непрерывные бомбежки. На шоссе горели машины, местами полыхал лес. Наша колонна старалась держаться в стороне от шоссе, не теряя его из вида — для ориентировки. Вместе с военными шли на восток беженцы, главным образом женщины с детьми. С чемоданами, узлами, рюкзаками — словом, кто что успел прихватить. Вели коров и коз.

Штаб оказался километрах в пяти от шоссе. Колонну остановил часовой. Скрипник предъявил документы. Наказав что-то капитану Бугаеву, крупно зашагал в чащу. Мы спрятались в густые заросли орешника, укрыли в нем машины и стали ждать. Бугаев предупредил:

— На открытых местах не показываться. Маскироваться хорошенько!

На душе было тяжело. Из нашего взвода почти никого не осталось. А других курсантов я знал плохо. И только сейчас вспомнил — моя «выходная» гимнастерка с документами осталась в казарме.

Что же все-таки происходит? Ни одного фашиста не видели, если не считать летчиков. Ни одного выстрела не сделали, если не брать во внимание мою отчаянную и бесполезную стрельбу по «мессерам». А уже половины курсантов не досчитываемся.

Ко мне подошел курсант, с которым мы как-то вместе дневалили. Олесь, украинец. Симпатичный, душевный парень. Да вот беда, я плохо понимал его, а он меня. Родные языки, а при скороговорке не все улавливается, нужен навык. Олесь тоже порастерял своих друзей. Что-то мне взволнованно объяснял, а я ничего не понял. Одно только дошло: «Щоб он вмер, цей бисов нимиц». Тут я был с ним согласен на все сто процентов.

Появился Скрипник, Бугаев скомандовал построение. Начальник курсов встал перед строем, заложил большие пальцы рук за поясной ремень и сказал:

— Обстановка, товарищи курсанты, в двух словах такова. Фашисты ударили на Брест и Гродно двумя клиньями, имея замысел сомкнуть их в Минске, охватить нас в кольцо. Но части 10-й армии держат рубеж на реке Нарев. Нам приказано: вернуться в Белосток и навести там, в ближайшем тылу фронта, революционный порядок. В городе бесчинствуют фашистские лазутчики, мародеры. Не исключено, что проникли туда и парашютисты. Нам приказано выбить их, обеспечить спокойный тыл частям, сражающимся на Нареве. Приданы нам два танка. Требую железной дисциплины и выдержки. Все ясно? А теперь — по машинам!

Возвратились на Волковысское шоссе. Колонна двинулась в сторону Белостока. Впереди полз танк, потом «эмка» начальника, в середине машины с курсантами. Замыкал колонну второй танк. Попадались навстречу беженцы, но военных уже не было. В кюветах, в поле — разбитые машины. Некоторые лежали вверх колесами, другие догорали, от них сочился ленивый сизый дымок. Кое-где неубранные трупы. Чем ближе к городу, тем пустыннее. Двигались медленно, с опаской. Небо чистое, ни одного самолета. Фашисты, видимо, переключились на другие цели.

К вечеру подобрались к окраине Белостока. Одноэтажные домики прятались в кронах деревьев, бросали на дорогу длинные косые тени. Ни души.

Колонна остановилась. На переднем танке открылся люк, показалась голова танкиста в черном ребристом шлеме. Скрипник вылез из «эмки», подошел к танку, о чем-то посовещался с танкистом, и тот снова нырнул в люк. Танк взревел мотором, вздрогнул, вытолкнув сизый дымок выхлопа, и рванулся вперед, в город. Мы ждали.

Танк скрылся за домами. Как утомительно течет время! Минуло, наверное, полчаса, прежде чем танк вернулся. Остановился возле окраинного домика. Крышка люка поднялась, показался танкист, стащил с головы шлем и помахал им — путь свободен!

Колонна осторожно продвигалась по городу. На кабинах машин ручные пулеметы. Кузова ощетинились штыками. Замыкающий танк развернул башню и охранял нас с тыла.

Наконец, оказались в центре, так хорошо нам знакомом. Мародеры похозяйничали здесь основательно, даже газетные киоски не пощадили, перевернули их, а газеты и журналы рассыпали по тротуару. Витрины в магазинах порушены, стекла разнесены вдрызг, их осколками усыпан асфальт. Повсюду разбросаны пуговицы, гребенки, словом, всякая ненужная мелочь.