Рубенс

Положение в 17 провинциях ухудшалось с каждым днем. 10 июня 1632 года войско Фредерика Хендрика Нассауского осадило Маастрихт. Инфанта решила пойти ва-банк и, согласившись с предложением Фредерика Хендрика, начать переговоры с голландскими Генеральными штатами. С этой целью 26 августа она направила Рубенса в Льеж, где проходило заседание протестантской ассамблеи. Он вернулся назад уже через три дня, к сожалению, не солоно хлебавши: голландцы наотрез отказались вести переговоры с Испанией. У фламандской знати имя Рубенса давно вызывало изжогу, и отнюдь не только из-за особой благосклонности, которую оказывала ему инфанта. Главная причина заключалась в зависти к его успехам на поприще государственной деятельности, поскольку при эрцгерцогах, да и до них, все ответственные задания традиционно поручались испанцам. В это же время на сторону Соединенных Провинций переметнулся граф Хендрик де Берг, бывший сподвижник Спинолы. Прочие представители аристократии затеяли против инфанты заговор, щедро подпитываемый Ришелье, который в данном случае умно сыграл не столько на патриотизме, сколько на чувстве кастовой исключительности заговорщиков. Жербье гостеприимно предоставил им для собраний свою резиденцию и сулил поддержку со стороны Карла I. Довольно скоро ему стало очевидно, что эта затея лишена всякой перспективы, и тогда, стремясь хотя бы не остаться внакладе, он «сдал» заговорщиков инфанте в обмен на кругленькую сумму. Руководивший предприятием герцог Арсхот бросился инфанте в ноги и сознался во всем. Изабелле не оставалось ничего иного, кроме того, чтобы, в свою очередь, созвать Генеральные штаты, поручив им вести переговоры с Соединенными Провинциями. Визит десяти специально избранных депутатов в Гаагу наметили на декабрь 1632 года, причем Филипп IV отказался облечь их необходимыми полномочиями. Рубенсу поручили роль сопровождающего, который должен был также от имени короля и инфанты следить, чтобы не пострадали интересы Испании. 22 января 1633 года он получил паспорт, вытребованный в Соединенных Провинциях, а попутно — глубочайшую обиду, которая и положила конец его политической деятельности.

Бельгийскую делегацию возглавил Арсхот. Вмешательство художника в дела своей миссии он воспринимал как личное оскорбление. На заседании фламандских Генеральных штатов, состоявшемся 24 января 1633 года, несколько депутатов — епископ Ипра, епископ Намюра, один аристократ и один представитель Брабанта — обратились к инфанте с просьбой разъяснить, какое место в их делегации отводится Рубенсу. Инфанта отвечала, что Рубенс получил свой паспорт от принца Оранского с тем, чтобы «иметь возможность находиться в Гааге в момент, когда депутатам Ассамблеи могут понадобиться бумаги, касающиеся ведения переговоров о перемирии, а вовсе не с тем, чтобы вмешиваться в ход переговоров, остающихся в компетенции означенных депутатов». 359Слух о враждебной неприязни Арсхота достиг ушей Рубенса, и потому, когда 28 января 1633 года герцог в компании с девятью остальными членами фламандской депутации по пути в Гаагу остановился в Антверпене, художник не стал с ними встречаться, а вместо этого на следующий же день отправил вельможе письмо, составленное в самых любезных выражениях и служащее художнику своего рода оправдательным документом:

«Монсеньор!

Меня весьма опечалило известие о том недовольстве, с каким Ваше Превосходительство восприняло мою просьбу о получении паспорта, поскольку я действую из самых добрых побуждений и, уверяю вас, всегда отдаю себе отчет в своих поступках. Бог свидетель, я никогда не имел иных намерений, кроме как всеми силами служить Вашему Превосходительству в качестве посредника в этом деле, столь важном для короля и отечества, что я бы счел недостойным жизни любого, кто посмеет в угоду личным интересам чинить ему хотя бы малейшее препятствие. Я не вижу причин, которые могли бы помешать мне отправиться в Гаагу и передать в руки Вашего Превосходительства имеющиеся у меня бумаги, и не преследую иных целей, кроме оказания вам этой покорнейшей услуги. Мое самое горячее желание в этом мире, — пользуясь открывшейся возможностью, доказать вам мое самое искреннее и сердечное расположение. Примите, и проч.».

И вот что он получил от Арсхота в ответ: