Рубенс

В Голландии принц Оранский по-прежнему мечтал о независимости. Как и предупреждал Рубенса Иоахими во время их весьма откровенного разговора в Лондоне, единственный выход из создавшегося тупика он видел в том, чтобы изгнать испанцев из всех семнадцати провинций. До открытых военных действий в 1631 году дело еще не дошло, но подготовка к ним шла полным ходом, и это не могло не тревожить фламандцев во главе с инфантой. Трезво оценивая бессилие и упрямство Филиппа IV, она решилась на попытку заключения со штатгальтером сепаратного мира. Посредником для ведения переговоров она выбрала Рубенса. В декабре 1631 года он по поручению инфанты отправился в Гаагу. Бельгийская знать давно точила на художника зуб за то исключительное доверие, которым дарила его инфанта, а потому Изабелла постаралась окружить новое задание Рубенса глубокой тайной. Но, несмотря на ее старания, уже 19 декабря Жербье докладывал Карлу I: «Сэр Питер Рубенс с сопровождением отбыл в прошедшее воскресенье, 14 числа сего месяца в Берген-оп-Зом, уполномоченный нанести решающий удар Марсу и вернуть к жизни это государство и империю». 355Знал об этом поручении и Моретус, возлагавший на своего друга детства большие надежды: «Рубенс уже не раз от имени инфанты обращался к принцу Оранскому и голландцам с предложениями о мире, и это ему почти удалось. Тот, кто сумел замириться с англичанами, сумеет договориться и с голландцами, тем более что принц Оранский его прекрасно знает и очень любит». 356

Несомненно, славный печатник пребывал в ослеплении от недавних дипломатических успехов художника и своих собственных дружеских чувств к нему. Принц Оранский, который не мог не видеть, что Изабелла оказалась в полной изоляции, намеревался использовать ее озабоченность и собственное преимущество по полной программе. Его поддерживала Франция и все протестанты Европы, а на что могла рассчитывать Испания? Разве на императора… Что же касается теплых чувств, которые он якобы питал к Рубенсу… Не будем забывать, что Питер Пауэл приходился родным сыном человеку, нанесшему смертельное оскорбление его семье. И, наконец, в глазах голландцев, так же, впрочем, как и французов, и бельгийцев, и испанцев, Рубенс был и оставался всего лишь художником. Из девяти дней, проведенных им в Голландии, в Гааге он пробыл не больше суток, которых хватило разве на то, чтобы вызвать в свой адрес новый шквал язвительных насмешек со стороны своего давнишнего врага, французского посланника Божи, записавшего: «Здесь промелькнул живописец Рубенс, прибывший якобы в большом секрете, что не помешало преисполниться возмущением и недоумением большому числу людей, не понимающих, почему он вмешивается не в свое дело. Он задержался лишь с вечера до утра и был удостоен всего получасовой беседы». 357Некоторое время спустя Гроций сообщал Пьеру Дюпюи: «Нашему доброму другу господину Рубенсу, как вам наверняка вскоре станет известно, не удалось добиться ничего. Едва успев приехать, он был выслан принцем Оранским». 358В действительности Фредерик Хендрик всего лишь дал посланцу инфанты понять, что решение вопроса о мире принадлежит компетенции Генеральных штатов.