Ртуть

— О нет, малышка Оша. Ты будешь смотреть прямо на меня, — сказал Фишер. — Смотри. — Он подождал, пока я снова открою глаза, затем его рука поднялась к моей челюсти. Он обнял меня почти с нежностью: — Ты все еще хочешь этого? — Его грудь, руки, рельефный пресс, косые мышцы, образующие V-образную линию, ведущую вниз между ног — все его тело было произведением искусства. У меня перехватило дыхание. Чернила, покрывавшие его кожу, дрожали, пока он ждал ответа, который, как он уже знал, я ему дам.

— Да. Я хочу этого. Я хочу тебя.

Его улыбка выражала чистое, мощное мужское удовлетворение.

— Тогда держись крепче. Надеюсь, ты не боишься темноты. — Он толкнулся вперед, врываясь в меня, и я закричала. Не от боли. Ее не было. Только растяжение, и наполненность, и потрясающая волна энергии, которая прокатилась по моему позвоночнику серией вспышек, похожих на маленькие взрывы. Это было так много, все сразу, что мне пришлось закричать.

Словно испытывая нечто очень похожее, Фишер запрокинул голову, мышцы его шеи напряглись, челюсти крепко сжались, и он прорычал сквозь зубы:

— Чееерт!

Всего один толчок. Он вошел в меня один раз, и я была готова.

Я превратилась в облако ощущений, кипящее энергией. В темноте Фишер медленно опустил голову, его губы приоткрылись, волосы растрепались, и выражение изумления на его лице вызвало во мне прилив адреналина.

Боги и мученики. Я никогда не забуду его таким. Если мне удастся вернуться домой, то его образ, соединенного со мной, с кожей, блестящей от пота, вздымающейся грудью, останется со мной до самой смерти.

Фишер.

Кингфишер.

Лорд Калиша.

Я ненавидела его, правда. Но нельзя ненавидеть кого-то, не испытывая никаких чувств.

— Ведьма, — обвинил он. — Ты же владеешь магией. — Он был таким чертовски большим; его твердый член дергался во мне, и мое тело отвечало ему тем же, сжимаясь вокруг него. Его пальцы впились в мою кожу, все глубже погружаясь в бедра. Окутанный облаком черного дыма, кружащегося вокруг него подобно темному ветру, он начал двигаться. Сначала медленно. Сухожилия на его шее гордо вздулись, когда он отстранился и вышел из меня всего на дюйм. Он снова ударил бедрами, вгоняя свой член чуть глубже с новым толчком. Темп, который он задал, был мучительным. Я уже полностью растянулась, чтобы вместить его, и восхитительное трение между нами быстро превращалось в отчаянную боль.

— Пожалуйста… — Я потянулась к нему, как будто имела на это право. Его грудь была теплой, твердой и совершенной. Под моими ладонями ожила татуировка волка, украшавшая его грудные мышцы. Чернила потекли по его коже, переходя от него к… к… — черт возьми! — к кончикам моих пальцев, растекались по коже, струились, как его дым, по тыльной стороне моих ладоней. На внутренней стороне моего правого предплечья появилась маленькая изящная птичка. Она расправила крылья и взлетела, ее крошечное тело порхало над моим животом, а крылья бились тысячу раз в минуту.

— Черт, — выдохнул Фишер. Я отдернула руки, боясь, что еще больше чернил попадет на меня, но Фишер только покачал головой, взял одну из моих ладоней и снова прижал ее к своей коже. Он больше ничего не сказал. Не предупредил меня, что его татуировки перетекут на мою кожу. Он просто врывался в меня все глубже и быстрее, с каждым толчком все больше теряя контроль над собой.

— Потрясающе, — прохрипел Фишер. Он застонал, накрыв ладонями мою грудь. Его зрачки расширились настолько, что черный цвет поглотил зеленый и серебристый. Я была заворожена, не в силах отвести взгляд, пока его руки исследовали мое тело.

Когда я впервые увидела его, я приняла его за Смерть. Теперь сходство стало еще более очевидным. Этот мужчина обладал силой, способной уничтожить целые цивилизации, если бы он захотел. Я чувствовала это — спокойный, глубокий колодец внутри него, поверхность которого вибрировала все сильнее по мере того, как он становился тверже внутри меня. Я бы утонула в этом колодце. Погрузилась в его темные глубины, чтобы никогда больше не всплывать на поверхность. И была бы счастлива.

Я распалась на миллион кусочков, лишенная воли и мыслей, когда кончила снова. Единственное, что удерживало меня в теплом коконе, который Фишер создал вокруг нас, — это его сильные руки на моей талии и грубый, напряженный голос.

— Боги и гребаные мученики. Святое гребаное дерьмо. Вот так. Кончи для меня. Покажи мне, какая ты красивая, когда взлетаешь.

Я зажмурила глаза и беззвучно закричала. Когда я достигла вершины своего второго оргазма, звезды, нарисованные на потолке спальни Фишера, вспыхнули так ярко, что их свет обжег мне глаза даже сквозь закрытые веки.

Фишер резко кончил, вонзившись в меня. Он зарычал, освобождаясь, и мы вместе разлетелись на куски.

Грохот заполнил мои уши.

Кровь билась прямо под поверхностью кожи.

Тум, тум, тум, тум, тум.