Ртуть

— Между нами что-то… есть. Ты знаешь, что есть.

— Ты уверена, что ничего не выдумываешь? Многие женщины становятся жертвами своих собственных отчаянных фантазий, когда дело касается меня.

— Просто… прекрати, ладно? Хватит! Как только ты меня трахнешь, между нами, все изменится.

— Конечно. Я удовлетворю свое маленькое порочное желание. Я смогу жить дальше. — Его губы приоткрылись, и от вида его острых клыков у меня между ног разлилось тепло.

— Ты хочешь укусить меня, — прошептала я.

— Ха! — Он запрокинул голову и расхохотался. — О, ты даже не представляешь, на каком канате ты сейчас балансируешь, не так ли?

— Ты почти сделал это. Еще в палатке. Ты поцарапал меня зубами. Ты пустил мне чертову кровь!!!

Небольшое пространство между нами исчезло в одно мгновение. Рука Фишера сомкнулась на моем горле, ярость исказила черты его красивого лица.

— Осторожно, — прорычал он. — Опасно так легкомысленно говорить о вещах, которых ты не понимаешь.

— Тогда объясни мне. Покажи мне, — выдохнула я.

Его гнев утих.

— Что?

— Покажи мне. Заставь меня понять. Докажи мне, что я не права.

— Глупый, безмозглый человек…

Больше мне нечего было сказать. Провоцировать такого мужчину, как Фишер, было опасно. Слишком легко все могло пойти наперекосяк. Но все в любом случае плохо закончится, а после того ожидающего нас всех кошмара, который я увидела сегодня ночью на другом берегу реки, я не собиралась умирать, не проверив хотя бы эту теорию.

— Я говорю тебе трахнуть меня, Фишер. Я прошу тебя…

Его губы обрушились на мои. Он украл мои слова, завладев моим ртом с хриплым рычанием. Поцелуй был воспламеняющим. В тот момент, когда я почувствовала его вкус и ощутила, как его язык скользнул по моим зубам, я застонала и схватилась за низ его рубашки.

Больше никаких колкостей в адрес друг друга.

Больше никаких тонко завуалированных намеков.

Никаких угроз.

Это происходило потому, что я сама этого хотела.

Я разорвала рубашку Фишера, и мне пришлось поднять руки над головой, чтобы хоть наполовину снять с него эту проклятую вещь. Он прервал поцелуй на долю секунды, срывая ее через голову. В то же мгновение, как он выпустил ее из рук, он снова навалился на меня, его рот впился в мой с такой силой, что я потеряла ориентацию в пространстве. Его движения не были судорожными, как у меня. Его руки были уверенными и твердыми, когда он схватил ворот моей рубашки и сорвал ее с моего тела. Без корсетов и платьев, которые Эверлейн заставляла меня носить в Зимнем дворце, я стала перевязывать грудь тканью, как делала это дома. Фишер издал недовольный звук, когда увидел, что ткань обернута вокруг моей грудной клетки. Я подняла руки, ожидая, что он так же быстро размотает ее, но нет. Он провел указательным пальцем по передней части материала, и ткань разошлась под его прикосновением.

Моя грудь вырвалась на свободу, соски запульсировали, и Фишер застонал, принимая их тяжесть в свои ладони. Он мял мою плоть, шепча проклятия, его глаза не отрывались от моей груди. Думал ли он обо мне вот так? Обнаженной и в его власти? Представлял ли он, каково это — прикасаться ко мне, пробовать меня на вкус, чтобы я с готовностью исполняла его приказы?

Я была виновна в том, что позволила своему воображению разыграться. Я притворялась, что не его рук я жажду, когда прикасалась к себе. Я обманывала себя, заставляя поверить, что не его понимающая ухмылка преследует мои сны. Но это было так. И вот теперь он стоял передо мной, без рубашки, рельефные мышцы его груди блестели от пота, татуировки были повсюду, спиралью обвивали его торс, и я не могла поверить, что мы наконец-то дошли до этого момента.

Карты уже давно лежали на столе. Нам предстояло либо убить друг друга, либо трахнуться, и я была рада, что мы оба выбрали последний вариант.

Глаза Фишера вспыхнули, когда он схватил меня за пояс брюк и грубо притянул к себе.

— Ты сама попросила об этом. Когда тебе будет больно кончать, и ты не сможешь выговорить собственное имя, вспомни об этом, малышка Оша.

Он не сводил с меня взгляда, расстегивая мои штаны и стягивая их с бедер. Его взгляд был тяжелым, как лезвие меча, упирающегося мне в горло, достаточно острым, чтобы порезать. Он просунул правую руку мне между ног, а другой схватил за горло, напугав до смерти.

Я бы задохнулась, когда он разорвал на мне нижнее белье и погрузил пальцы в мой расплавленный влажный жар, но его рука сомкнулась вокруг моего горла, лишив меня возможности дышать. Словно темноволосый падший ангел, Кингфишер мурлыкал, проникая в меня своими пальцами.

— Боже мой. Уже так возбудилась? Ты чертовски мокрая. Какая ты на вкус, мм? Будешь ли ты кричать, как хорошая девочка, когда будешь скакать на моем лице?