Ртуть

— Просто царапина. — Кэррион пожал плечами. — Ты, наверное, зацепилась за что-то. Держи. — Он протянул мне киш.

Я взяла и откусила кусочек, мой разум выходил из-под контроля. Какого черта у меня из шеи текла кровь?

Словно вызванный моими мечущимися мыслями, в палатку вошла фигура в черном плаще, капюшон которого был надвинут так, чтобы скрыть его черты. Однако от его присутствия у меня заколотилось сердце. Глаза Фишера сразу же нашли меня. Он молча наблюдал, как я передаю киш обратно Кэрриону, и выражение его лица было нечитаемым. С другого конца военного штаба послышалась серия удивленных вздохов, когда все воины, один за другим, увидели, кто это.

— Значит, это правда, — объявила светловолосая воительница. — Ты жив.

— Конечно, он жив, Дания, — устало произнес Рен. — Мы никогда не думали, что он мертв. Ладно. Давайте начнем с самого начала. Фишер, сними уже плащ. Ты никого тут не обманешь.

Фишер опустил голову, когда снимал плащ. Его волосы были мокрыми. С них капала вода. Как и с его одежды. По щекам у него стекали струйки воды. У его ног начала образовываться небольшая лужица. Он прислонился спиной к стене, вздернул подбородок и скрестил руки на груди.

— Ну что, Фиш? Решил поплавать ранним вечером? — В голосе Дании звучали шутливые нотки, но я была не единственной, кто почувствовал в нем яд. Кэррион поднял брови, как один из старых сплетников, которые любили проводить время после обеда, стоя у «Дома Калы». Он отломил кусок от киша и передал его мне.

Кингфишер с другого конца комнаты наблюдал, как он это делает, и мышцы его челюсти напряглись. Он снова опустил голову, тяжело дыша.

— Что-то в этом роде, — тихо сказал он.

— Ну тогда давай. — Дания широко развела руки. — Мы все здесь, Фишер. Мы тебя слушаем. Расскажи, почему ты бросил нас на произвол судьбы на целое столетие. И почему ты решил втайне прокрасться сюда сейчас, поджав хвост, а?

— Я этого не делал. — Фишер казался скучающим.

— Чушь собачья, — прошипела Дания. — Ты был здесь, в лагере, всю прошлую неделю! И позапрошлую тоже!

— Дания…

— Нет! Нет, Фишер. Ты был здесь, и ни единым гребаным словом не обмолвился об этом никому из нас. Сколько раз каждый в этой комнате сражался с тобой плечом к плечу и истекал кровью вместе с тобой? Мы были семьей, а ты, блядь, просто бросил нас.

Фишер ничего не ответил. Рен встал на его защиту.

— Все было не так, и ты это знаешь.

— Ха! Пожалуйста! Все, что я знаю, — это то, что я стояла на крепостной стене в Гиллетри, наблюдая, как целый город, полный ивелийских семей, сгорает заживо, пока орда Малкольма грабила город, а он внезапно растворился в воздухе!

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — На лице Рена застыла маска ярости. Я бы никогда не подумала, что он способен на такой гнев.

— Ты прав! Не имею! Кто-нибудь должен просветить меня, прежде чем я вонжу меч в горло этому вероломному ублюдку!

— Осторожно, Дания. — На этот раз это был не Рен. Мужчина с черными военными косами, который улыбнулся мне ранее, обошел стол и встал рядом с Фишером. — Я могу позволить тебе нанести мне удар ради забавы, но ты спятила, если думаешь, что я позволю тебе перерезать горло командиру.

— Все в порядке, Лоррет, — мягко сказал Фишер.

— Он не наш командир! — крикнула Дания, яростно указывая на Фишера. — Он лишился этого звания, когда бросил нас!

— Отойди, Дания, — прорычал Рен, оскалив зубы. Боги, это должно было закончиться кровопролитием. Я отломила кусочек корочки киша и положила его в рот. В любое другое время еда, наверное, растаяла бы на языке, но сейчас она была на вкус как пепел.

Глаза Кингфишера метнулись ко мне. Он вздрогнул.

— Ради всего святого, расскажи им, что случилось, — сказал Рен, оборачиваясь к Фишеру. — Они поймут, как только…

— Нет. — Это слово разнеслось по всему военному штабу. Кингфишер оттолкнулся от стены и выпрямился во весь рост. Его глаза были полны сожаления, когда он оглядел лица стоявших перед ним товарищей. — Мне очень жаль, правда. Я не хотел оставлять никого из вас в Гиллетри. Хотел бы я рассказать вам, почему мне пришлось уйти, но я не могу. Все, что я могу сказать, это то, что у меня не было другого выбора.

По щеке Дании скатилась слеза. Ее голос надломился, когда она сделала шаг вперед и сказала:

— Это был Беликон, не так ли? Он заставил тебя уйти. Я понимаю, почему нам пришлось сжечь город, но…

— Я не могу тебе сказать, — сказал Фишер. Его маска разлетелась вдребезги. В глазах светилась мука. — Я бы хотел, но не могу. Я вернулся, как только смог. Поверь мне.

Она смотрела на него, ее прекрасные фиалковые глаза наполнились еще большим количеством непролитых слез. Она действительно хотела ему поверить, подумала я. Хотела, чтобы его слов было достаточно. Но это было не так. Она выхватила меч из ножен на бедре и оскалила зубы.

— Предатель! — закричала она. Она двигалась в сияющем золотом ореоле, тело словно расплывалось, когда она бросилась на него.