Рождение миров

— Сложно подсчитать, сколько корпорация вложила в подсистемы контроля и защиты. Наша Система защищена как ничто другое! Лучшие ИскИны в безостановочном режиме просеивают её через мелкое сито. Сотни программистов анализируют системные журналы и любую информацию о возможных отклонениях. Любое изменение, внесённое любым возможным способом, тут же регистрируется и ставится в очередь на проверку! А что мы получаем в результате? Сотни, а может и тысячи игровых объектов, с исполняемым кодом в памяти, на который ещё и происходит передача вычислительной мощности. Как это может происходить при живой защите данных от исполнения? Вы представляете, что с нами будет, когда об этом узнают наверху? Степень вины разработчиков уже определяет аналитическая группа, но меня сейчас больше волнует другой вопрос, каким образом в память Системы попадает компилированный программный код в обход имеющихся функций? Не в рамках же игрового процесса его создают? Или кто-то просмотрел добавление нового игрового объекта — «компилятор»?

— Александр Эдуардович, но системы безопасности и системы контроля находятся полностью в ведении американского офиса. Какие тут могут быть претензии к нам? Не мы же это разрабатывали. — На этот раз подал голос самый молодой из присутствующих, в дорогом костюме, подчёркивающем спортивное телосложение.

— А это их будет волновать в меньшей степени. Проблема известна сейчас только у нас, значит мы и виноваты. А ещё и проверку пришлют, перетрясти всех, имеющих доступы и полномочия, с особым пристрастием! Как-то же вредный код попадает в память Системы? Кто-то же способствует загрузке его на сервер тем или иным способом! И если мы сами не найдём виноватого, то останемся виноваты все.

— А если это делает ИскИн? — Подал голос Семён Владимирович.

— Семён, от вас я меньше всего ожидал услышать подобное. Любое чтение и запись системного ИскИна в обязательном порядке проходит через систему анализа и полностью пишется в соответствующий журнал. Это было первое, что мы проверили. ИскИны здесь не причём.

— Я говорил не о системных ИскИнах, а о внутрисистемных.

— Семён Владимирович, когда вы это говорите, то, кажется, что вы бредите. Даже допусти Система, запись внутрисистемным ИскИном данных в память другого объекта, то это не могли бы быть исполняемые данные, кроме как если они были бы копией самого ИскИна или его фрагмента. А мы наблюдаем совершенно сторонний код, имеющий мало общего с нашим. Внутрисистемные ИскИны не имеют алгоритмов компиляции программного кода и никогда не имели! И вы это знаете не хуже меня.

— Знаю, но последнее время я уже не уверен до конца ни в чём. Мы до сих пор не смогли разобраться с проблемой «несуществующих адресов памяти», количество которых продолжает расти в геометрической прогрессии. Почему эта проблема не может быть того же поля ягодой? Кстати, несколько из внутрисистемных ИскИнов, частично расположены как раз в таких адресах и уже не могут быть удалены штатными системными инструментами.

— Плохо. Очень плохо! Вы же понимаете, что мы теряем контроль? А если мы его потеряем полностью, то для нас это будет конец! В общем, готовьте отчёт для центрального офиса со всеми подробностями. Пока вопрос будет рассматриваться, прорабатывайте решение, по блокировке и изоляции всего, что вышло из под контроля, игровыми методами.

* * *

Чёрная пелена портала осталась за спиной, и взору открылись зелёные холмы, усыпанные яркими маками и залитые весенним солнцем. Между холмами петляла грунтовая дорога, очень похожая ну ту, что проходила через Степь. Павший молча шагал впереди, я пыхтел вслед за ним, стараясь не отставать. Еще через полчаса рисования замысловатых восьмерок на карте, моему взору открылась огромная степь по правую руку от нас. Степь как степь, только ветерок играл там не кисточками ковыля, а мириадами липких усиков Гигантских Мухоловов. Интересно, чем же все эти мухоловы питаются, когда в округе ни одной мухи? Шли молча. Павший молчал, погружённый в свои мысли, а я не решался начать разговор. Так мы отмотали километров двадцать, пока на дороге не замаячила крепость, прикрывавшая узкий и, главное, единственный проход, ведущий в окруженную скалами долину.

Крепость осталась позади, ущелье раздалось в стороны, открывая вид на довольно зеленую и цветастую долину.