Ротмистр Гордеев

– Да какие обиды, помилуйте. – Всё-таки чувствуется, что мой повторный отказ задел Николова за живое. – Но не обольщайтесь. Али Кули Мирза благоволит вам: персидский принц – человек прогрессивных взглядов, он одержим техническим прогрессом. Но в армии много и тех, кто привык воевать по старинке: пуля – дура, штык – молодец. Они и будут ставить вам палки в колёса.

Глава 20

Как ни грустно расставаться с Николовым, но я возвращаюсь в часть. Самое отрадное – лица бойцов: никогда б не подумал, что они так обрадуются моему возвращению. У меня едва не наворачиваются слёзы на глаза, приятно до жути. А ординарец прямо-таки из кожи вон лезет, чтобы угодить. Прикажи ему добыть для меня птичьего молока – в лепёшку разобьётся, а достанет.

– Мы уж не чаяли вас увидеть, – улыбается Бубнов. – Боялись, что вас совсем заарестуют или разжалуют.

– Пока обошлось, – вздыхаю я.

Привожу себя в порядок и отправляюсь к Шамхалову.

– Слава аллаху! – говорит тот. – Как вовремя вас выпустили! Надеюсь, больше не будете устраивать драк с другими офицерами?

– Ничего не могу обещать, господин ротмистр. Была затронута моя честь. Поскольку идёт война, пришлось проучить обидчика доступными средствами.

– Как дворянин дворянина понимаю вас, но как непосредственный начальник должен предупредить: постарайтесь держать себя в руках, Николай Михалыч. Впереди нас ждёт большое и важное дело.

– Снова разведка? – загораюсь я.

– Вынужден вас разочаровать, мы нужны в другом качестве.

Видя мой недоумённый взгляд, комэск поясняет:

– Готовится большое наступление с целью оттянуть силы японцев от Порт-Артура. Скажу по секрету: дела там обстоят неважно, поэтому командование хочет дать гарнизону передышку. Если повезёт, в Порт-Артур успеют подойти свежие пополнения.

– Погодите, мы что, будем использоваться как обычная пехотная часть? – начинаю догадываться я.

– Для штаба бригады мы все – драгуны.

Ну да, ну да… Конная пехота, едрить-растудыть! Понятно, что комбриг – генерал-майор Степанов – не обязан вникать в ситуацию с каждым взводом, но всё-таки использовать моих орлов в качестве пехоты – всё равно что забивать гвоздь микроскопом.

– Не расстраивайтесь так, Николай Михалыч. Есть и хорошие новости, – пытается приободрить комэск.

– Неужели? Даже не верится.

– А зря! Я ведь знаю вашу любовь к автоматическому оружию… Так вот, моряки передали в нашу бригаду дополнительную пулемётную команду – целых восемь пулемётов «максим».

Откуда растут ноги у этой команды, понятно. В конце девятнадцатого века именно флотские произвели массовую закупку новомодных пулемётов, приобретя почти триста «максимов». Жил в тот момент флот понятиями времён сражения при Синопской бухте и покупал пулемёты, чтобы отражать их огнём абордажные атаки врага. Теперь вот сами или по просьбе свыше решили с нами поделиться.

Правда, стоя́т эти «максимы» на чуть ли не артиллерийских лафетах и весят четверть тонны. Немудрено, что обычно их ставят на заранее подготовленные позиции или используют для обороны крепостей. Но всё равно «кулемёт» есть «кулемёт», машинка в хозяйстве полезная. Тем более в грамотных руках.

– Господин ротмистр, а можно мне выцарапать хотя бы парочку «максимов» для моего взвода?

– Боюсь, с таким вопросом – это не ко мне. Не мой уровень, Николай Михайлович.

– Тогда подскажите, к кому мне обратиться? Не к самому же генерал-майору Степанову?[6]

– Стоит поговорить с полковником Ванновским[7]. Он сторонник всего передового и имеет влияние на генерал-майора. Всё-таки батюшка полковника был военным министром.

С Ванновским я не знаком, потому мотаю на ус полученную информацию. С таким происхождением у полковника должны быть просто сумасшедшие связи. Немудрено, что Степанов ему в рот смотрит.

– Разрешите мне на завтра отлучиться из части.

– Для чего, Николай Михайлович?

– Хочу навести мосты с полковником Ванновским.

– Кого оставите за вас?

– Как обычно, унтера Бубнова.

– Хорошо, – усмехается Шамхалов. – Вам я всегда готов идти навстречу.

На следующее утро отправляюсь в город искать полковника Генштаба. Послужной список у этого «мажора» неплохой: в свои тридцать пять Ванновский успел отличиться в боях на границе с Афганистаном и поучаствовать в Китайском походе. Ещё мне удалось узнать, что у него очень острый ум (Генштаб есть Генштаб, других туда не берут), почти маниакальная любовь к огневой подготовке и репутация классного стрелка.

В штабе бригады мне сообщили, что к полковнику прибыла из Петербурга супруга, и по такому случаю он взял отпуск на один день.

Да уж, неподходящее время я выбрал для визита, но дела не ждут. Узнав, что квартирует полковник на центральной площади в каменном двухэтажном доме с черепичными крышами с загнутыми по восточной традиции вверх углами, набираюсь храбрости и еду туда.

Дверь открывает прислуга – сгорбленная китаянка в возрасте, с трудом понимающая по-русски. С грехом пополам объясняю, что хочу видеть полковника.

– Полковника? – переспрашивает китаянка.

– Да-да, полковника.

– Полковника лестолана, – отвечает та и захлопывает дверь.