РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

Шотландца одолевали мысли непроглядные, как валивший от башни дым. Он спасся, но зачем? Он был шотландцем, но с англичанами драться не мог. Так какой с него толк?

- Господь вновь уберёг тебя, друг мой. – такими словами встретил его Роланд де Веррек, - Тебе уготовано что-то великое.

- Турнир!

Робби неловко повернулся и увидел дядю с физиономией, искажённой бессильной яростью.

- Турнир?

- Король возвращается в Париж готовить вонючий, вшивый, драный турнир! Черти бы его подрали вместе с турниром, Парижем и всей этой дурацкой Францией!

- Я не понимаю… - пробормотал Роберт.

- Не ты один, мой дорогой племянник! Не ты один! Как звали парня, что бренчал на лютне, пока горела его столица?

- Нерон, по-моему…

- Этот Нерон сейчас, небось, в могиле перевернулся от зависти!Французский король его переплюнул! Я не знаю, что должны сделать англичане, чтобы расшевелить этого слюнтяя в короне? На макушку ему нагадить? Собирай пожитки, мой дорогой племянник! Мы едем в Париж! На турнир! Тьфу! Кой чёрт я, вообще, высовывал нос из Шотландии?!

Дядя высказывался резко, и Робби поискал взглядом Роланда, боясь, что тот слышал гневную филиппику лорда Дугласа. Гасконец разговаривал в стороне с человеком в ливрее незнакомой Робби расцветки. Зелёная лошадь в белом поле шотландцу ни при дворе, ни в войске короля Иоанна не попадалась на глаза. Де Веррек энергично потряс человеку десницу, буквально просияв от счастья. Надежды королевского войска догорали вместе с башней, и настроение было соответствующее, а Роланд де Веррек буквально лучился довольством.

- Деяние! – поделился он радостью с Робертом, - Подобающее истинному рыцарю деяние!

- Турнир? – неуверенно предположил шотландец.

- Лучше! Прекрасная дама в опасности! Её обманом похитили у супруга, и я взялся освободить её из лап злодея!

Робби разинул рот. Де Веррек, похоже, искренне верил в эту сомнительную историю, словно почерпнутую из рыцарских романчиков да песенок трубадуров.

- Вам будут щедро оплачены ваши труды. – вкрадчиво сказал подошедший сзади латник в белом с зеленью.

- Честь спасения дамы – уже награда. – высокопарно провозгласил де Веррек и добавил, конфузясь, - Хотя возместить некоторые расходы не помешает…

Он отвесил Робби и его дяде церемонный поклон:

- Ещё увидимся. Не забывай, Роберт, того, что я сказал. Тебе предстоит великое деяние. Ты избран. И я тоже! Для деяния!

Лорд Дуглас смотрел ему вслед со смесью некоторой жалости и крайнего удивления на лице:

- Он, что, правда, девственник?

- Да, по всей видимости.

- Ага. Тогда понятно, почему у него столько силы в правой руке, - он сплюнул, - И мозги набекрень.

Роберт де Веррек нашёл своё деяние, и Робби Дуглас чертовски ему завидовал.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Монпелье

4

– Прости мне. – произнёс Томас тихо.

Ему не было нужды говорить громко, потому что обращался он к распятию над алтарём церквушки Сен-Сардос, притулившейся к стенам замка Кастильон д’Арбезон. Томас стоял на коленях. В свете купленных им шести свечей молоденький бледный священник пересчитывал блестящие генуэзские дукаты.

- Простить за что, Томас? – уточнил священник.

- Он знает.

- А ты что, забыл?

- Неважно, отче. Просто отслужи мессу.

- Мессу за твоё здравие? Или за упокой убитых тобою людей?

- За меня и за убитых. – сердито подтвердил Томас, - Я же денег тебе дал достаточно?

- Достаточно, чтобы построить новую церковь. А достаточно ли, чтобы успокоить твою совесть, Томас?

Томас хмыкнул:

- Они же были солдатами, отче, и умерли, в соответствии с присягой защищая своего господина. Дорога им – на небеса.

- Их господин – распутник, который увёл чужую жену. – строго сказал отец Ливонн.

Его предшественник, отец Мидуз, отдал Богу душу с год назад, и епископ БерА прислал взамен юного отца Ливонна. Поначалу Томас заподозрил в новом попике соглядатая. Епископ поддерживал графа Бера, не так давно владевшего Кастильон д’Арбезоном и не терявшего надежды вернуть город под свою руку. Узнав отца Ливонна поближе, Томас изменил мнение. Судя по характеру священника, епископ рад был сплавить его куда подальше.

- Я был для него, как заноза. – смущённо пояснил Томасу отец Ливонн.

- Что ж так?

- Напоминал о грехах, о которых епископ предпочитал не помнить, монсеньор. Епископу мои проповеди не нравились.

С тех пор отец Ливонн научился звать Томаса по имени, а Томас привык советоваться с юным, но неглупым священником. И в этот раз, вернувшись из вылазки на вражескую территорию, Хуктон исповедался и заказал обедни за упокой погибших от его руки воинов.

- Раз Виллон – распутник, отче, то он заслужил быть кастрированным и истечь кровью? Если так, то половине населения этого города можно смело резать глотки и то, что ниже.

- Наказание Виллону установил не я, а Господь. Подумай, какое он установит тебе?

- Я-то что сделал не так?

- Подумай.

- М-м-м… Просто отслужи обедню, отче, а?

- Графиня Лабрюиллад – бесстыдница и распутная жена.

- Мне, что, убить её?