Та мудрость, которую европейская наука лишь два века спустя сформулирует на присущем ей языке в виде «Законов сохранения», Цепешу, как
Цепеш изучил этот пугающий феномен всесторонне и досконально. Немало
И вот на этом месте Цепеш осознал вдруг, что столкнулся с
…Молчание затягивалось.
— Мнэ кажетца, — Господарь как бы подвел черту мановением трубки, — щто
А еще начальник Департамента общественного здоровья, глаза и уши Неизвестных Отцов, броня и секира нации… Папа сказал, жмурясь: «Сотри его с лица земли», Странник выстрелил в упор два раза, и Свекор проворчал с неудовольствием: «Опять всю обивку забрызгали…» И они снова принялись спорить, почему в комнате воняет…
Кремль, кабинет Цепеша.
Глубокая ночь; мертвенно-синеватый свет — достаточный, впрочем, для различения деталей; стол зеленого сукна, на столе — эбонитовый телефонный аппарат с двуглавым орлом на диске.
Каминные часы в углу отбивают 2:00.
Рука неторопливо снимает трубку телефона с гербом; пара-тройка гудков.
Затем экран разделяется надвое; слева — Цепеш, в защитного цвета кителе, справа — очумелый спросонья Чеснаков, в пижаме и ночном колпаке с кисточкой.
Ч: Д-да, Г-господарь!
Ц (любезно): Может, я не вовремя? Мне попозже перезвонить… днем?
Ч (заикаясь еще сильнее): Д-д-д-да, Г-г-г-господарь! Т-то есть — н-н-нет, Г-г-г-господарь!! В-в с-с-смысле… (окончательно теряется).
Ц (сочувственно): Вы, похоже, спали?..
Ч (истово, так, что даже заикание куда-то делось): Я?! Никогда!! Только сейчас… на минутку!
Ц (переходя на деловой тон): Так вот. У меня тут только что был Мармотный. И знаете, что он рассказал? (многозначительная пауза) Что вы — заикаетесь!
(долгая-долгая пауза)
Ч (так и не дождавшись продолжения, сбивчиво): Н-н-но, Г-г-г-господарь… Это же в-в-всем известно!.. И ра-разве в этом что-то?.. (замолкает в обессиленной растерянности)
Ц (чуть нетерпеливо): Да-да, конечно, это всем известно! Но понимаете, в чем штука… Он как-то особенно подчеркивал в вас эту особенность. (после паузы, очень веско): Вы подумайте над этим, пожалуйста!
Отбой: рука в кителе кладет трубку на рычаг, и левая половина экрана чернеет.
На правой половине экрана Чеснаков, в немом отчаянии, разглядывает онемевшую трубку; потом стаскивает с головы ночной колпак и вытирает им обильно выступивший на лице пот.
Часы отбивают 2:15.
Рука в кителе вновь снимает трубку, гудки.
На левой половине экрана — снова Цепеш, на правой теперь — Дударь-Мармотный. Он в расстегнутом до пупа черном мундире, и то ли пьян, то ли
М: Да, майн Господарь! Мармотный здесь!
Ц (иронически): Я вас, кажется, отвлекаю? Мне попозже перезвонить?..
М (трезвея на глазах): Майн Господарь! Я всегда на стрёме… тьфу, на страже! (полуобернувшись назад и прикрывая трубку рукой, страшным шепотом): Нахер все отсюда, резко!! (позади послушно пустеет)