Rossija (reload game)

— Да ничего никуда уже записывать не нужно, — вздохнул тот. — Я, собственно, сообщаю тебе радостную весть: твои, новгородские, сдали тебя со всеми потрохами. Официально признали своим человеком и предлагают вот обмен на пленного воеводу Шестопалова. Так что даже признание твое, которого доктор от тебя всё домогался, нам теперь уже без надобности.

— У меня нет никаких «своих», — отрЕзал Серебряный, глядя в пол и запрещая себе поддаться этой безумной надежде.

— Истину глаголешь, князь! Ведь именно СВОИ тебя и определили сюда, в клиенты к доктору Фаусту. Сперва — дали тебе легенду, состоящую из сплошных дыр, будто специально… Впрочем, нет! — сперва они подобрали для заброски человека с таким имечком, чтоб ушки вставали торчком у любой московской ищейки. А теперь вот — забили последний гвоздь в твой гроб, предложив этот якобы обмен. И обнулили тем самым твою геройскою несознанку в этом подвале.

— А почему «якобы»? — вырвалось у Серебряного раньше, чем он успел прикусить себе язык. «Лейтенант», впрочем, и бровью не повел:

— Да потому, что условия обмена предложены заведомо неприемлемые. Вы, князь, отличный воевода и герой, без тени иронии — жаль, оказались не на той стороне. А тот Шестопалов — жидкое дерьмо, трус и дурак… Никому тут, разумеется, и в голову не взбредет менять вас друг на дружку. И щто таки себе мы будем иметь в сухом остатке от такого предложения? — только лишь нашивку для вас «Новгородский шпион первого ранга», носИте с гордостью!..

— Я сейчас введу вас в курс дела, князь — просто чтоб вы поняли, сколь мелкой разменной монетой вы послужили для своего начальства во всей этой истории. Ну, во-первых, сам Курбский. Мы получили — по ордеру Трибунала — доступ к хранящимся у него оригиналам писем Грозного…

— Ливонского вора, — издевательски поправил особиста Серебряный.

— Полноте, князь, мы разговариваем не под запись, — поморщился тот. — Так вот, между строк тех «ответов» обнаружились инструкции, написанные невидимыми чернилами. Как раз такими же, как из склянки в ножнах вашей сабли, которую вы передавали Курбскому через Шибанова…

— Я никому ничего не передавал, а о склянке понятия не имел.

— Да-да, эти ваши показания зафиксированы на первом допросе. Но теперь, когда еще и состав вещества совпал, это смотрится как-то совсем уж неубедительно, согласитесь. Идем далее. Чернила те оказались штукой редкой-заграничной, со свойствами весьма необычными. Исходная запись невидима; если бумагу нагреть, она проявляется; а вот если ту проявившуюся запись чуть подержать над паром, она вновь выцветает до неразличимости! Немецкие алхимики называют это «Pendeltinte — чернила-маятник»; и понятно, почему здесь были применены именно они — не станешь же по прочтении сжигать царское послание как обычную шифровку… Защита, кстати, тщилась доказать, что записи те — то появляющиеся, то исчезающие — могут быть сделаны-де лишь при помощи колдовских чар. Нам пришлось привлечь попов как экспертов; те постановили — никакого колдовства, вполне себе рукотворная тайнопись.

— Никогда и не слыхивал про такое.

— Ну так вы ж и не алхимик! Я, кстати, тоже… Как бы то ни было, тексты тех проявленных нами инструкций Грозного вполне позволяют восстановить содержание докладов Курбского: когда и какие здешние тайны он сообщал Новгороду. А самое интересное было в последнем ответе. Из него явствует, что Курбский перед тем во-первых запрашивал новую порцию «чернил-маятника» — свои у него заканчивались, а во-вторых писал, что у Особой контрразведки возникли подозрения насчет утечек, и они-де «роют землю в поисках крота» — что чистая правда, князь! Грозный же отписал, что он немедля решит обе эти проблемы. Вот тут на сцене и появляется перебежчик князь Серебряный, со своей занимательной историей и склянкой невидимых чернил в ножнах сабли… Дальше — продолжать, или вы сами?

Серебряный лишь пожал плечами, по-прежнему глядя в пол. «Русски зольлдатен, прекращайт бессмысленное сопротивление», ага… И ведь действительно — бессмысленное.

— Ну, тогда продолжу я. Смысл вашей легенды состоял в том, что крот существует, да — это-то мы знали и так, — но сообщения его начали поступать в Новгород как минимум с Медового Спаса 57-го. То есть — ДО перебега Курбского! Итого: ему — идеальное алиби, а нам — указание искать предателя среди тех как раз, кто ни сном, ни духом (ну а кто ищет, тот всегда найдет…).

— Очень неплохо задумано было, по совести говоря, и мы вполне могли бы на это купиться, — великодушно признал контрразведчик. — Но только вот легенду вам слепили с потрясающей халтурностью. Ей же богу, князь, впечатление такое, будто ваша заброска — чистой воды экспромт, и на проработку легенды у вас с Джуниором реально были лишь те самые сутки! В итоге весь ваш рассказ о том рейде на Медовый Спас — это прокол на проколе. Начиная с ночной переправы через Шексну по наплавному мосту — который как раз в тот год снесло паводком нахрен, ну и далее везде… Так кАк — был тот мост, и тот рейд?

— Был мост, а ваши ошибаются. И рейд был.