Rossija (reload game)

Если уж честно, князь и сам временами сомневался. Не в Государе, само собой - Боже упаси! Было известно доподлинно, что царя Иоанна исцелил на последнем уже дыхании ангел Господень, и он же попутно наставил царя в делах государственных. Но больно уж хитровымудренными были царские деяния! Серебряному, человеку честному и прямому, было решительно непонятно, зачем нужно так цацкаться с побежденными, католиками-ливонцами, потрафляя их "правам и верованиям". Или вводить какое-то там "конституционное правление", на первый взгляд смахивавшее чуть ли не на извечный польский беспорядок. Или устраивать "временную столицу" в Иван-Городе - заместо чтоб въехать в Новгород на белом коне и занять местный кремль, как подобает Великому государю. Так что верить-то Государю Серебряный верил - но вот решения его понимал вовсе не всегда, и уж точно не сразу.

Однако "результат на лице": семь лет уже прошло с той поры, как Москва отложилась от царя Иоанна и прокляла его имя - а сшитое им на живую нитку лоскутное государство из Новгородчины, Поморья и Ливонии даже не думает разваливаться. Новгородское Вече, выторговав себе вроде бы как все мыслимые вольности, раз за разом оказывается в положении сельского простофили, у которого ярмарочный фокусник - царь - извлекает из-за уха то монетку, то белого мыша. Нелепый псковский "боярский бунт", поднятый на немецкие деньги, и подавлять-то не пришлось: бунтовщиков перебили сами же псковитяне. Архиепископ Рижский ведет среди своей католической паствы умиротворяющую проповедь, повторяя на все лады "Non est enim potestas nisi a Deo" - разумно положив, что от добра добра не ищут; Святой Престол же ему в том ничуть не препятствует - ибо Папа рад-радешенек сделать ничего ему не стоящую гадость ненавистному германскому императору Фердинанду.

"Ливонский освободительный поход", затеянный поляками с литвинами в основном ради решения собственных внутренних нестроений, вместо маленькой победоносной войны обернулся грандиозным позорным разгромом - что, по чести говоря, было заслугой не столько русских воевод, сколько самогО короля Сигизмунда-Жигимонта, с его несравненными полководческими дарованиями. Горячие головы тогда призывали уже Иоанна вести победоносную армию прямо на Вильно, но тот - к крайней досаде Курбского - остановил войска на Двине, ограничившись захватом с ходу считавшейся неприступной немецкой твердыни Динабург-Двинск, после чего круто поворотил наступающую армию на восток и за считанные недели овладел двумя оставшимися почти без защиты "жемчужинами старорусского ожерелья" - Полоцком и Витебском. Полностью очистив, таким образом, от литвинов двинские берега и установив полный контроль над тем стратегическим водным рубежом, Государь, как рассказывают, оглядел штабную карту земель Литовской Руси, лежащих по ту сторону Двины, и, покачав головою, выдал очередную свою историческую фразу: "Нет, откусить-то, может, и откусим, но вот прожевать - точно не прожуём!"

Восточный же фронт всё это время успешно сдерживает напор московитов - изматывая врага гибкой эшелонированной обороной и нанося успешные контрудары. Обо всём этом яркими словами повествовало популярное в народе "Сказание о Давиде и троих Голиафах"; под Голиафами там подразумевались Московия и Польша с Литвой, а под Давидом - Господин Великий Новгород. Сказание официально считалось плодом стихийного творчества народных масс, но так-то все думали, что написал его сам Государь, на досуге, а потом распространил в войсках для укрепления боевого духа.

Бывало и вовсе странное. Князь хорошо помнил, к примеру, собственное тягостное недоумение, когда Государь, прямо сразу на возрожденном Вече, провозгласил: "Новгородские ушкуйники - вот кто сохранил для нас под ордынским пеплом искру истинного варяжского духа. И Господом нашим клянусь: из искры сей возгорится пламя, в коем сгорят дотла и московские ханы, и тевтонские крестоносцы!" Ибо Серебряный-то, как человек военный, отлично понимал цену той "вольнице" и тем разбойным ватагам под парусом - в смысле их реальной боеспособности в сравнении с регулярной армией. И ведь второй раз - на те же грабли:

Не быть ни вечу, ни посаднику,

все нынче вровень, - на века...

И пусть осудят внуки-правнуки.

Не объяснять же дуракам...

Кто волю ценит слишком дорого,

тот, право слово, бестолков:

ведь не свобода бьется с ворогом,

а сила княжеских полков!