Ронин

Глухая ярость на судьбу вскипела мгновенно. Ник отбросил протянутую руку и, не контролируя усилие, выбросил вперед кулак. Момента удара он не почувствовал, лишь услышал, как приглушенно охнул Семецкий. В следующую секунду ярость ушла, оставив после себя сухие глаза и кристально ясную голову. Он убил?! Ник в ужасе от содеянного уставился на свой кулак. Крови не было, ни своей, ни чужой.

О Нами Амида Буцу! В слепой ярости он ударил в дерево! Слава тебе! Еще одной смерти на своей совести Ник бы не перенес. Кулак прошел вскользь, снеся кусок коры и расщепив древесину. Попади он в Семецкого, и откачать того не смогли бы и в лучшей клинике Галактики.

Юрик стоял, уставившись ошалелыми глазами на покореженный ствол.

— Ты чего, парень?

Ник отступил на шаг, на душе скребли кошки. Настолько потерять самообладание! Забыть все, чему его учили! Поддаться эмоциям.

— Простите.

— Да ладно, все понимаю. Только ты так больше не делай.

— Мне очень стыдно, прошу меня простить.

Семецкий с опаской вновь протянул руку.

— Да прощаю, прощаю.

Ник ответил на крепкое рукопожатие. Семецкий удовлетворенно крякнул и тут же схватился за голову.

— О, как же не вовремя!

— Что с вами?

— Что со мной может быть, по-твоему? Опохмелиться мне надо, вот что со мной! Проклятая башка…

Ник коснулся его затылка, нащупал основание черепа и коротко надавил. Юрик испуганно дернулся и, не закончив движения, расплылся в блаженной улыбке.

— Не болит! Чес слово не болит! Парень, да тебе надо похметологом работать, озолотился бы!

— Это ненадолго, нервный узел часа через полтора восстановится.

— Эх, да за полтора часа я полконтинента пробегу.

Ник посмотрел на лежащую Майю. Та тяжело дышала и, казалось, не обращала на происходящее ни малейшего внимания. Плохо, очень плохо. Долго оставаться здесь они не имели права. На месте Ррадов он обязательно разослал бы вокруг разведзонды в надежде обнаружить следы ускользнувшей добычи. А защищаться от них было нечем, даже ПЗРК пришлось бросить. Бежать! Но бежать Майя явно не могла. Ник склонился над лежащей девушкой.

— Идти можешь?

Она, не открывая глаз, отрицательно помотала головой. Ник задумчиво закусил нижнюю губу. Отчего-то вспомнился смертельно раненный клерк, лежащий в затхлой полутьме техтоннеля. Ну уж нет! Если нужно, ее он понесет на себе! Ника отстранил Семецкий.

— Нужно идти. Мы тебя понесем, а ты лежи и набирайся сил, хорошо?

Майя кивнула. Юрик потрепал ее по спутанным волосам.

— Вот и лапушка. — Он повернулся к Нику. — Щаз волокуши делать будем, скидывай рюкзак.

— Делать что?

— Сам увидишь, рюкзак, говорю, скидывай!

Ник протянул ему полупустой сидор. Семецкий похлопал по карманам.

— И ножик свой дай, тут кое-что удалить придется.

Ник вытащил из ножен вакизаши. Семецкий ногтем попробовал лезвие на остроту, одобрительно хмыкнул и, примерившись, разрезал рюкзак.

— Сруби-ка пару деревцов. Главное, чтобы ветки попушистее были.

— Вообще-то у меня веревка есть.

— Вот на ней и повесься! Раньше сказать не мог? Такой хороший рюкзак испортил. Иди, работай, лесоруб.

Ник еле слышно попросил прощение у меча. Заменять вульгарный топор недостойно древней стали, но выбора не было. Тратить драгоценные заряды винтовки он не хотел.

Он высмотрел пару небольших деревьев и двумя ударами срубил их у корней. Затем вдвоем с Семецким связал их в некое подобие волокуши. Работали споро, то и дело поглядывая на небо. Если Кисы не полные кретины, то непременно вышлют отряды прочесать окрестности.

Майю, невзирая на вялые протесты, уложили на волокуши, Ник указал Семецкому на веревку.

— Впрягайтесь.

— Совести у тебя нет, старика в ездовую лошадь превращать.

Ник кивнул на винтовку.

— Стрелять умеете?

— Я хирург! Зарезать могу, стрелять нет.

— Когда дело дойдет до рукопашной, я дам вам вакизаши. А пока впрягайтесь!

Проклиная некоторых недокосоглазых самураев, Семецкий потянул волокуши. Его проклятия Ник пропустил мимо ушей. На долю бедняги сегодня выпало слишком много несчастий. Пожалуй, не меньше, чем на его собственную. Диана… Тьма на секунду овладела им, протяжный перезвон оглушил уши. Погребальная песнь… Солоноватый вкус во рту привел его в чувство. Ник провел по губам тыльной стороной руки. Кровь?! Ник рассмеялся, он всего лишь прикусил губу. Внимательный, оценивающий взгляд Семецкого он не заметил.

Словно давая роздых после жидкой грязи болота, джунгли радовали ровной, сухой почвой. Семецкий протащил волокуши почти полкилометра, прежде чем Ник, не заметивший ни малейшего следа погони, объявил привал.

Майя заметно порозовела, отдых пошел ей на пользу. Ник дал Семецкому передохнуть и вскоре вновь скомандовал двигаться. Майя на этот раз отказалась от волокуши и, все еще тяжело дыша, пошла самостоятельно.