Роман, в издательство

Пришел… Сделать паузу? Да, профессор, который пару дней назад был … не поверите! Афиногеном Герардовичем — писателем саркастических фельетонов и соседом моего деда. Только теперь можно было определить его возраст. Видимо, в жизни он читал рядом со мной что-нибудь умное, что в коме я принял за откровенную чушь! Тривиально как-то, да? Но что поделать? Видимо, такова жизнь всех выходящих из комы…

Интересно, как зовут его здесь? Спросить, естественно, нет возможности… Кома… С какого перепугу? Что произошло? Когда? А все остальное? Что это было? Два года! Офонареть! Сколько же из такого состояния выбираться? И можно ли? Кто это все оплачивает? А история про маму? А видеообращение издателей? А Софья? Она моя? Со мной?

Профессор что-то вещал, но слова его мешали моему сознанию соображать, и очень хотелось его не слушать!

— Сергей Федорович, вы слышите меня? Моргните дважды.

Надо было возвращаться и помогать этим людям меня вытаскивать, раз уж я здесь снова! Они, видимо, не хило постарались, если устроили мне такую встряску! А Роман? Неужели… Я моргнул дважды…

— Ну слава Богу! Задали же вы нам, голубчик, задачку! А мы ведь собирались вас уже отключать от аппаратуры… Еще три дня, и не было бы у вас шанса вернуться… Вот Софья Леонидовна и Лизонька — как же они старались…

— Мы все, профессор, старались! — удовлетворенно вздыхая и мягко улыбаясь, проговорила Софья, глаза ее светились, только почему-то она была в очках.

Интересно было всех их разглядывать. Только Лизоньки ведь и не было в коме. Так теперь и говорить про себя: эти в коме были, а эти не были? Может использовать слово «сон» будет уместнее?

— Я позвоню Максиму, обрадую его! — Софья вышла, а профессор занялся моими приборчиками.

Глава 9 Новая реальность

Потянулись дни и недели восстановительного периода. Голова работала как часы, мозг писателя выстраивал логические цепочки и просчитывал возможные варианты, сопоставляя пережитое в коме с действительностью.

Требовалось понять: все ли происходящее со мной в коме было болезненным бредом или почему-то могло быть частью правды, происходящей в жизни.

Я все еще не разговаривал с окружающими. С одной стороны, было трудно двигать губами, с другой стороны, я жутко боялся, что не умею говорить после двух лет такого состояния, а еще, окружающие столько болтали, чтобы вернуть меня к действительности, что я даже и не думал о том, чтобы пытаться общаться, боясь спугнуть их неуемное желание меня разговорить…

Что за это время я успел понять… Софья, как ни прискорбно мне было это осознавать, не была моей девушкой, и, естественно, у нас с ней нет и не могло быть общей дочки. Она была женой… сами догадались кого? Правильно! Макса. И познакомились они здесь, в клинике. Нас после аварии обоих сгрузили в какую-то больничку, мы оба выжили, но Макс быстро пришел в себя, а я впал в кому.

Друг чувствовал свою ответственность за произошедшее… (Или хотел заполучить имя, на которое открыт счет в банке?) и поместил меня в лучшую столичную клинику, где я и лежу по сей день… Здесь они с Софьей познакомились и поженились! Я ведь был прав, да? Ему всегда доставалось все самое лучшее! Счастливчик! А в чем принципиальное различие между нами? У меня батю грохнули на десятку лет раньше, вот и вся разница… Возможно, и я был бы богатым, успешным и уверенным в себе человеком.

Ладно. Это лирическое отступление… Далее… Мой организм начал отказывать, и меня решили отключить от аппаратуры, и какой-то заезжий спец, как я потом узнал, по имени Генрих, предложил уникальную методику вывода пациентов из комы, которая давала потрясающие результаты. На мне ее успешно и опробовали в очередной раз. В чем методика заключалась, я пока так и не понял…

Что еще удалось узнать за это время? Ваньку действительно убили полтора года назад. И новость о том, что красная спортивная машина сбила профессора, который украл мою книгу, тоже была настоящей. Только, конечно, не мы с Максом были этому виной.

Да, меня зовут Сергей Верхотуров от рождения и Пчельников по усыновлению собственным отцом. Я прожил три года в интернате, потому что родители погибли, потом армия, и мои сказки мой друг продал за какие-то гроши. Я учился в литинституте и имею диплом литературного работника. Потом первая любовь и первый роман. Все правда. Так и было. А мой препод украл мой роман. Затем я устроился редактором в издательство отца Максима и там же и познакомился с ним. И спустя пару лет авария.

И дальше не было ничего. Ни писателя, скитающегося по странам, ни человека, меняющего имена. Получается, что с тех пор я не написал ни одной книги, поэтому в коме и не мог ничего вспомнить.

Максим бывал у меня неоднократно, радовался, поздравлял, рассказывал новости, в том числе про Ваньку и профессора, но больше ничего, интересующего меня, не говорил…