Роман с Постскриптумом

Любой человек на этот вопрос даст свой ответ. Для кого-то этот мир стал свершившейся мечтой, для кого-то — крахом надежд, а для кого-то — по большому счету ничего не изменилось.

Я могу говорить только о себе. Для меня, моих друзей и знакомых в нынешней жизни очень заметен ценностный подлог. Это явление проникло повсюду. Не хочется уподобляться людям, которым кажется, что жизнь раньше была лучше, а сахар был слаще. Но отсутствие идеалов влечет за собой подмену. Англичане это явление называют словом substitute. Вместо любви тебе предлагают substitute for love (название знаменитой песни Мадонны), вместо семьи — партнерство, вместо любимого дела — заколачивание денег.

Ведь в современном русском языке не случайно возникло слово-паразит «как бы»: как бы любовь, как бы семья, как бы работа, как бы женат, как бы замужем. И всем понятно, о чем идет речь.

Сказать, что сейчас у людей совсем нет идеалов, тоже будет неправильно. Но у подавляющего большинства они ограничены потреблением. И получается, что утрата одной системы идеалов и ценностных критериев не привела к обретению другой.

Мир вокруг нас действительно изменился. Сейчас, если на тротуаре будет лежать человек, помощь ему скорее предложит немощная старушка, чем спешащие мимо люди. Всем легче предположить, что лежащий пьян, нежели что он болен или ему плохо. Если же человек будет лежать на трассе, то можно тоже со стопроцентной уверенностью утверждать, что из ста машин проедут мимо девяносто девять! И на трассе опасно останавливаться, и сиденья пачкать не захочется, да и места в машине может не оказаться. «Железный занавес» рухнул на выезд за рубеж, но он выстроился внутри страны, между людьми, выстроился в их душах.

Недаром возникло и другое понятие — «тусовка» с очень емким глаголом — «тусить». Оглядывая людей на тусовке, трудно представить, что их что-то может грызть или мучить, за исключением, может быть, отсутствия денег или страха выбыть из тусовки. Труднее всего предположить, что их может мучить совесть (хочу надеяться, что я не вполне справедлива).

Виктор Сухоруков, известный всем как «брат», в Театре им. Моссовета очень тонко играет сложнейшие роли: и царя Федора Иоанновича, и Порфирия Петровича

Тусовка — не то место, где спорят о прочитанном или увиденном, где спорят о волнующем или наболевшем. Там можно найти спонсора, но не друга, который, посочувствовав тебе, даст деньги без процентов и без срока возврата. Деньги теперь у всех, у кого они есть, должны работать. Время такое.

Но у меня нет стремления произнести приговор миру и времени. Я просто его, как патологоанатом, вскрываю. И не без интереса наблюдаю новые человеческие проявления. Вот, скажем, появились в нашей жизни светские, а точнее сказать, публичные львицы. Они претендуют на то, что формируют новый «высший свет», не имея к подлинному высшему свету никакого отношения.

Впрочем, наши «львицы» лишь копируют «звезд» западного полусвета и глянцевых журналов, типа Пэрис Хилтон. Подлинный высший свет тоже существует, но состоит прежде всего из людей, много достигших — в мире науки, культуры, политики, кинематографа, бизнеса. В некоторых странах, где сохранилась родовая аристократия, высший свет формируется и по принципу крови. Не то чтобы это были какие-то «специальные люди». Большинству из них совершенно не свойственно высокомерие и чванство, хотя «голубая кровь» течет в их венах из века в век. Потомки Габсбургов и Гогенцоллернов ведут себя в повседневной жизни очень и очень просто. Расскажу об одной встрече в доме одной из древнейших семей Мальты. Это было в замке в Мдине. Прием был частный. На нем присутствовали потомки двадцати девяти древнейших аристократических мальтийских семей, ведущих свою историю еще от иоаннитов, когда их рыцарский орден получил в XVI веке от испанского короля Карла V в дар весь Мальтийский архипелаг. Был там и президент страны Гвидо де Марко.

Мальтийская аристократия — одна из наиболее закрытых в Европе. И если, скажем, титул барона во многих европейских странах можно купить, то на Мальте — никогда! Поэтому мальтийский барон в иерархии аристократических титулов всегда будет стоять выше других европейских баронов.

Во время фуршета ко мне подошла оживленная женщина с правильными чертами лица и изысканным английским. Она предложила мне отложить тяжелые серебряные, с вензелями и широкими основами, нож и вилку и взять мясо с блюда руками. Изящно сложив тканую салфетку уголком, она ловко подхватила за кость кусок мяса, надкусила и пропела:

— Здесь нож не понадобится — мясо просто тает во рту!

И точно — мясо было сказочное.

— Впрочем, эту форму ножа, с закругленными концами, именно мои предки первыми изготовили и преподнесли Людовику XIV — правда, в золотом исполнении, — указывая на отложенный нож, добавила Изабель.

— А до этого чем мясо резали?