Роман с Постскриптумом

И вот 1 января 1979 года в программе телевизионных передач, которую ежедневно зачитывали дикторы, было анонсировано «Обыкновенное чудо». Кто, кто мог знать тогда, что этот фильм станет событием, переживет своего создателя и многих актеров, занятых в киноленте? А ведь Захаров поначалу без энтузиазма взялся за эту работу. Он, конечно, помнил несчастливую судьбу «Обыкновенного чуда», которое поставил Эраст Гарин, сыгравший короля в сказке о Золушке. Фильм из проката был убран, так как главную роль в нем исполнил красавец-актер Олег Видов, который неожиданно для многих эмигрировал в Америку. Но не только по этой причине появился замысел сделать новую версию. Фильм, снятый Гариным, был доброй сказкой для детей. Захаров создал совсем другое произведение — поэму о любви как чуде, об удивительном шансе, который может преподнести судьба и который может изменить все: и ее предначертанность, и даже колдовство.

Съемки проходили в седьмом павильоне «Мосфильма». К началу картины в моем послужном списке уже была женская роль в фильме «Ночь над Чили». Я выезжала в Баку, где были съемки «на натуре», потом они продолжились в Москве на стадионе «Лужники», который был превращен в «концентрационный лагерь», как это и случилось в Сантьяго… Это был мир кино как он есть: в поездках, в самолетах, в гостиницах. А тут, зайдя в закрытый павильон «Мосфильма», я была несколько удивлена «театральностью» мизансцены: вся «натура» оказалась созданной на съемочной площадке. Мне так и не удалось свыкнуться с неизменной «павильонностью» действия, когда что-то постоянно зажигалось, крутилось, двигалось, а в зеркалах отражались нечеткие картины. Кстати, вокруг было много пожарных, которые, видя такую обстановку, постоянно у нас дежурили. А Захаров, мягко передвигаясь в этом придуманном мире, колдовал и колдовал… Как волшебник. Наверное, он один слышал и видел, каким будет итог, — в своей фантазии.

С Александром Абдуловым…

…и Евгением Леоновым в фильме «Обыкновенное чудо»

Позже наша семья уехала в зарубежную командировку в Чехословакию. И там на высоких холмах я увидела настоящие средневековые замки с охранными рвами, подвесными мостами, с огромными танцевальными и охотничьими залами, зубчатыми стенами и высокими башнями-донжонами — для последнего укрытия при длительных осадах… И помню, как очень расстраивалась, что «Обыкновенное чудо» снималось не там, в этих естественных декорациях.

Вместо этого мне вспоминались странные песчаные люберецкие карьеры, заполненные водой. Они должны были изображать озеро в окружении гор — там состоялись единственные съемки «на натуре». Именно в этих карьерах чуть было не погибла Женя Симонова, когда внезапно «заигравший» под ее ногами песок стал быстро поглощать принцессу. И если бы не пожарные, то даже помыслить страшно, что могло бы случиться…

В Праге я еще раз посмотрела фильм целиком — и ощущение от увиденного осталось со мной навсегда. Завораживало и вовлекало в сопереживание все: и придуманный волшебный мир, и магическая музыка, и долгие крупные планы актеров, и таинственные картины с лампами и кораблями, которые вдруг наполнились сакральным смыслом. Заиграла всякая мелочь — как выпавшая из рук Купченко чашка, как разлетающиеся страницы книги, которую пишет создатель-волшебник…

Фильм полюбили все! Можно даже сказать, что полюбился он многим поколениям. А поскольку я снималась в фильме тогда, когда у меня была годовалая дочь, то, посмотрев его, она долго верила, что сверток, который я баюкаю в финальных кадрах картины, — это она в младенчестве.

В чем же секрет этого чуда? Я не раз думала об этом. И убеждена, что тогда в седьмом павильоне «Мосфильма» действительно случилось кинематографическое волшебство, когда удивительно и счастливо сопряглись в одно неразрывное целое крупный режиссер и очень талантливые актеры. Такое бывает нечасто. А когда происходит, то и возникает необыкновенное творческое чудо…

Хочу вспомнить их, людей, которые создали фильм-притчу, фильм-легенду.

С Александром Абдуловым мы в один и тот же год поступали в театральный. Мне было непонятно, почему его — такого высокого, красивого, видного, казалось бы, созданного для театра и кино — не приняли ни в один творческий вуз. Помню его сжатый в негодовании кулак — сжатый так, что вся кровь от руки отхлынула. Покидая тогда Москву, он грозил этим побелевшим кулаком всем обидчикам и приговаривал: «Вот они где у меня все будут! Вот! Еще побегают за мной!» И оказался прав. Он поступил в ГИТИС на следующее лето — и быстро стал звездой.