Роман, каких тысячи

– Слушай, мы же не едем на Коминтерна!

Парень воспринял известие безучастно.

– Ну, тогда до поворота…

Через полчаса стало светать. Автобус подкатил к станции «Лиманы» – нужная им остановка. «Стивидор» указал на рассеянные по правую руку, дальние огоньки, объяснив, что пансионаты находятся там и теперь им следует просто дождаться попутки. Утренний, еще прохладный воздух не давал расслабиться, побуждая к энергичным действиям, но усталость и бессонница брали свое и все свелось к пассивному ожиданию удачи. Дашу отвели на станцию переодеться во что-нибудь теплое. Шофер решил воспользоваться стоянкой и, постелив под себя резиновый коврик, принялся копаться в подвеске, попросив помощника принести нужный ключ. «Стивидор» старательно кинулся исполнять поручение, но принес не тот номер.

– Жора… вот ты, как хочешь – обижайся, не обижайся, но я с тобой в рейс больше не пойду, – изловчившись, шофер закрутил гайку и выговорил накипевшее, не щадя самолюбия зрелого мужчины в полном соку, который никак не понимал, почему надо злиться, когда вокруг все так хорошо. – Меня все ребята спрашивают, как ты с ним работаешь?

Первые, тусклые отблески восходящего солнца позволили разглядеть шоссейную дорогу, по которой они приехали – она пролегала по перешейку между двумя лиманами – огромными плоскими водоемами со стоячей, практически болотной водой. Близости моря не ощущалось совершенно. Он испугался, что пансионаты, которые им рекомендовали, на самом деле находятся не на море, а на берегу лимана, причем меньшего из двух. Стоило тащиться сюда за тысячу верст, чтоб любоваться унылым водохранилищем с заросшими травой берегами.

Но, когда они на попутке, наконец, добрались до места и последние триста метров шли через низкорослый, недавно посаженный сосновый лесок, он почувствовал, что море совсем рядом.

2

Их поселили в главном корпусе пансионата «Ракета», в двухэтажном здании из белого кирпича, с бесхитростной мозаикой на фасаде, изображавшей гигантских морских звезд, медуз и аквалангиста с насаженной на гарпун рыбой. Пансионат принадлежал какому-то николаевскому заводу, они же попали сюда по сложной цепочке знакомств, выдав себя за родственников сестры-хозяйки пансионата, которую они и в глаза не видели раньше. Сезон все равно кончался, нового заезда не ожидалось, деньги за путевки были заплачены ( а кому именно это уже не их дело), так что угрызений совести, что они занимают чужое место, они не испытывали.

Здание пансионата стояло торцом к морю, до которого было не больше сотни шагов, а из лоджии их номера открывался вид на строительную площадку, где возводилась здравница для работников треста пищевой промышленности. Вдоль изгороди был разбит газон и росло несколько молодых тополей.

Впечатления первых дней были разочаровывающими – воду в номер приходилось носить ведрами, бриться в общей умывальной, мусор и помои таскать в цистерну где-то на задворках, питаться в столовой другого пансионата, что напротив, и кругом самообслуживание, самообслуживание, самообслуживание… Черт их занес сюда!

– Ты так сердишься, словно я нарочно тебя сюда затащила. Я ведь тоже не знала, что здесь и как…

Да, он злился и отлично знал почему. Убогая местная действительность была совершенно не при чем, ее можно было бы и вовсе не замечать, тем более, что рядом все-таки простиралось море.

Он много плавал и хотел научить Дашу плавать, но та поднимала отчаянный визг как только он пытался отнести ее поглубже в море, где ей было бы хотя бы по пояс. Не помогали ни уговоры, ни положительные примеры других малолетних карапузов, бесстрашно барахтающихся в волнах, ни насмешки над ее робостью. Силой тоже ничего не добился – один раз подхватил ее на руки и понес в воду, не обращая внимания на ее вопли : «Па-а-па, не надо!! Не надо!», а он, пересиливая свою жалость к детскому тельцу, бьющемуся в его руках, нес ее все дальше в море, с каждым шагом разувериваясь в своей правоте, и когда уже опустил ее в воду, она, истошно крича, все равно пыталась найти спасения у своего мучителя, вцепившись в его руки, с мольбой глядя на него, и он поспешил отнести ее назад. На берегу она постепенно успокоилась и, присев на корточки у воды в полосатом махровом халатике, смотрела на море и грозила волнам пальцем: « У, волнишки!». Наверное, волны были для нее живыми существами. Чтоб помириться, он затеял игру в ракушки – маленькие, бледно-розовые были караваном верблюдов, покрупнее и темнее – погонщиками и контрабандистами, черные мидии – таможенниками. Караван, перевозивший наркотики, никак не мог проскользнуть незамеченным мимо таможенных постов и в наказание всех зарывали в горячий песок. Если они клялись, что бросят свое грязное ремесло, их откапывали и отдавали на перевоспитание Великому Муравью, спрятанному в спичечном коробке.

– Даша, тебе нравится море?

– Очень.

– Но нам придется уехать отсюда, если ты и дальше собираешься привередничать в столовой. Мы не можем смотреть, как родная дочь умирает с голоду.

– А, если там не вкусно готовят.