Роковая ошибка княгини (СИ)

– Если ты волнуешься насчёт того, как пройдёт операция, то, девочка моя, прошу тебя, будь храброй! Я тебя понимаю, – Марина доверительно понизила голос. – Я сама волнуюсь не меньше, но пытаюсь этого не показывать. Он не должен чувствовать наш страх, понимаешь? Он должен быть уверенным в нас. Если не мы, Саша, то кто ещё его вытащит? Мы ведь его последняя надежда теперь!

– А если он умрёт? – облизнув пересохшие губы, спросила Саша, глядя на Марину Воробьёву с тревогой.

– Когда умрёт – тогда и будем переживать, – обрубила Воробьёва, а затем невесело улыбнулась. – Ты сделай так, чтобы не умер! Не только его будущее на кону, но и наше с тобой. Понимаешь, случаются в жизни такие моменты, когда приходится рисковать. Всем, что есть, рисковать ради чего-то большего. Посмотри на Владимирцева и скажи – стоит он того, чтобы ради него рискнуть?

– Безусловно! – не раздумывая, ответила Саша.

– Вот и я так думаю, – кивнула Марина, покровительственно улыбнувшись ей. – Девочка моя, соберись. Если не мы – то никто, помни об этом.

– Хорошо, – прошептала она дрожащими губами. – Я запомню. Спасибо вам за ваши советы, Марина Викторовна. Они… они очень жизненные.

Воробьёва в третий раз улыбнулась, но выглядела она так, словно собиралась скорее уж расплакаться. Но железная Марина никогда не плакала, это факт.

– Тогда за дело, девочка моя! Сходи за ним. Привези его в операционную, я пока подготовлю стол и инструменты. И постарайся развлечь его чем-нибудь, расскажи ему что-то хорошее, больше улыбайся. Я в этом не сильна, поэтому посылаю тебя, ты легко сходишься с людьми. Улыбайся и ни в коем случае не показывай ему свой страх, не показывай неуверенности! Он не должен чувствовать себя идущим на смерть, он должен думать, что делает шаг навстречу исцелению. Его настрой – вот что главное! Может так статься, что он главнее, чем наше с тобой мастерство. Если Владимирцев захочет выжить – он выживет, выживет при любых обстоятельствах, даже если я перережу ему сердечную мышцу, – хмыкнула Воробьёва, а Саша невольно поёжилась от её жестокого чёрного юмора. Невольно вспомнились те истории, что она слышала о Марине Викторовне – как та якобы убила свою пациентку на операционном столе, хладнокровно и безжалостно. Глядя на неё сейчас, такую строгую, серьёзную и решительную, в шутку говорившую о таких вещах, у Саши почему-то ни малейших сомнений не возникало: о да, эта смогла бы убить! И рука бы не дрогнула. Она и закурила бы ещё, прямо там, над остывающим трупом в операционной, с точно такой же непоколебимостью на лице, как и сейчас.

"Напрасно, наверное, я с нею связалась!" – подумала Саша, но отступать было поздно. Марина Викторовна, будто почувствовав сомнения, погладила её по плечу и сказала:

– Ступай, Саша. Если ты, конечно, ещё не передумала.

О нет, она не передумала. В одном Марина была совершенно права: если не они, то никто больше Владимирцеву не поможет. Поэтому Саша уверенно направилась к нему в палату, мысленно вознося молитвы Всевышнему. Услышь, господи… наставь, помоги, спаси…!

Володя уже был готов, ждал её. Улыбался с намёком на беспечность, но она всё равно видела его волнение. Он был бледен, несмотря на свою напускную храбрость, и понимал, что назад в эту самую палату может уже не вернуться. Но всё равно держался молодцом, шутил и смеялся. А Воробьёвой и вовсе сказал примирительно, что та, дескать, чудесно выглядит сегодня!

Марина Викторовна в любой день выглядела одинаково невзрачно, поэтому слова эти сочла за язвительную выходку. Но вовсе не обиделась, а, наоборот, улыбнулась. Пациент шутит – это хорошо! Раньше-то, помнится, этот парень и вовсе ни с кем, кроме князя Волконского, не разговаривал, а тут, глядите-ка, смеётся, улыбается, и… "О, Боже! – подумала Марина, высоко подняв брови. – Какими глазами он смотрит на Сашеньку!" Ещё один! И этот туда же! Ох, раз уж на то пошло, то Владимирцев нравился Марине куда больше, нежели это слащавое ничтожество по имени Серёжа Авдеев.

Владимирцев – мужчина, а не тряпка! Характер у него, конечно, не сахар, но ничего, и не таких укрощали. Сашеньке много времени не понадобится, чтобы раздобыть ключик к его сердцу, чтобы расположить его к себе – собственно, она уже… Боже, да он и впрямь влюблён! Марина спрятала улыбку и стала готовить анестезию, еле заметно качая головой. А ведь красавец какой! Даже сейчас, в этом инвалидном кресле, всё равно заметна его стать, его уверенные движения, а какая чистая у него речь, какой уверенный голос! Авдеев ему проигрывал всухую. И Сашенька должна быть просто слепой, чтобы этого не понимать!

"Нет, мы не можем позволить себе потерять его!" – подумала Марина Викторовна и, развернувшись, жестом велела Владимирцеву закатывать рукав.

– Марина Викторовна, – еле слышно позвала Саша. – Разрешите мне…?

Воробьёва спорить не стала, отдала ей шприц и отвернулась, сделав вид, что занята с инструментами. А сама прислушалась к их тихой беседе у неё за спиной.