Родом из ВДВ

Подошедший остановился в двух метрах и, сунув руки в просторные карманы камуфляжа, фамильярно, но почтительно стал рассматривать комбата. Он был без головного убора, и наспех бритая голова придавала ему характерное сходство с уголовником. Игорь Николаевич также счел необходимым немного помолчать, хотя мысли его кружились немыслимым калейдоскопом. «Откуда они меня знают?! Что они задумали?! Что ждать от этих вооруженных людей, которых его батальон несколько дней назад старательно выкуривал из их же селений?! Если так детально работают их осведомители, то нам нелегко будет противостоять…» Интуиция подсказывала ему, что ничего хорошего ожидать не следует.

Так они стояли некоторое время, глядя друг другу в глаза упорными, свинцовыми взглядами, причем никто из них не желал отводить глаз. Чем больше Игорь Николаевич всматривался в горделивый орлиный профиль чеченца, тем больше ему казалось, что он уже где-то видел этого человека.

– Пойдем, комбат, покажу то, что тэбе видэть хочется, – наконец кивнул тот с привычным коверканьем слов и круто повернулся.

Игорю Николаевичу ничего не оставалось делать, как побрести за ним вслед. Чеченец шел странной, тяжелой походкой, едва видимо припадая на правую ногу. «Черт, откуда они все-таки обо мне знают, и где я видел этого человека? Не в Гудауте ли?» – закралось подозрение в шумящую голову комбата. Проходя тесной тропкой мимо группы вооруженных людей между исполинскими валунами, он не сводил глаз с ковыляющего провожатого. Теперь он был почти уверен, что именно этот парень уже попадался ему во время прошлой войны. Одновременно от взора Игоря Николаевича не ускользало надежно защищенное скалами небольшое пространство мобильного лагеря боевиков. Проводник вел комбата куда-то вдоль скальной стены, пока они не оказались у ниши площадью в несколько квадратных метров, похожей на неглубокую пещеру. Солнечные блики лишь изредка появлялись здесь, не добираясь внутрь, где царствовал холодный полумрак. У хорошо освещенного входа сидел молодой боец, почти ребенок, с автоматом Калашникова калибра 7,62 мм, большим и добротным, с деревянным прикладом, тогда как сам чеченец был щуплый и маленький, с глуповатым выражением лица одержимого фанатика.

Оружие заметно усиливало этот несуразный контраст. «Такими автоматами десантники не вооружаются, верно, отбили у мотострелков», – механически констатировал Игорь Николаевич, тогда как юный горец неожиданно резво вскочил перед подошедшим, очевидно старшим в их иерархии. «Да, вот такие отмороженные вояки, снедаемые мальчишеской жаждой военной славы, наиболее опасны – они будут резать живое тело, выжигать глаза, глумиться над трупами…» – Комбат как бы сканировал все происходящее, словно был невидимым глазу бестелесным ангелом, прилетевшим для спасения заблудших душ. Из-под телогрейки у солдата выглядывал край грязно-белой рубахи, и щетины на лице почти не было, отчего его тонкие черты лица казались девичьими. Глаза блестели черным, грозным, звериным блеском, что не могло укрыться от Игоря Николаевича. «У них, дикарей, как у спартанцев: если родился и выжил – значит, станет воином и убийцей», – опять подумал Игорь Николаевич с какой-то растущей тревогой.

– Хады сюда, – рявкнул чеченец в глубину ниши, и Игорь Николаевич, содрогнувшись, обнаружил там две тени, двух человек, которые за какой-нибудь час успели превратиться в живых мертвецов. Пошатываясь, несчастные вышли на свет.

– Стаять! – опять резко скомандовал чеченец, и два судорожно сжавшихся сгорбленных тела замерли.