Роддом. Сериал. Кадры 1–13

Ах, эти милые научные сборища. Все признаются друг другу в любви, все сожалеют, что так редко встречаются. Некоторые действительно искренни в своих привязанностях, иные — искренне же ненавидят друг друга, большинство — инерционно, без искренности, по привычке. Что тут Татьяне Георгиевне вообще? Она ремесленник. Ей бейджики не нужны. Зачем она цепляет эту несчастную Елизавету Петровну? Почему ей жалко эту никчемную Варвару Степановну с её смешными закусками и желанием всем угодить? Какого она здесь?! Из-за Сёмы, да… И потому что Елизавета Петровна Денисенко настаивает, что аспиранты, соискатели и все-все-все должны ходить на защиты. А в родильном доме сейчас, может, случай интересный привезли. Или Маргарита Андреевна, как всегда неожиданно, привела «свою девочку». А она, заведующая обсервацией, тут. Сидит вся элегантная, как рояль, на подлокотнике кресла. А в кресле, между прочим, Семён Ильич. И рука его, между прочим же, уже пару минут как на Танькиной заднице. Он даже сам не заметил, что его рука уже там. Нежно поглаживает замшу блатнейших штанов. Он это делает совершенно на автомате, но с совершеннейшим из удовольствий. Так поглаживают давно и законно свою вещь. Может быть, им и в самом деле надо было пожениться? Когда у него было всего лишь трое детей. Или позже — когда уже было трое достаточно взрослых детей… Достаточно взрослых для чего? Не стал бы он своих детей в их жизнь пихать, всё-таки Панин уже очень хорошо, даже слишком хорошо знает её, Татьяну Георгиевну Мальцеву. Даже когда были Карпаты… И был поезд в Карпаты и ночь в СВ… Тогда они не говорили ни о его Варе, ни о её беременности. Как позже не говорили о его детях. Но когда были Карпаты и ночь в СВ, в его жизни уже были Варя и даже их ребёнок у неё в животе. И мужчина в жизни Мальцевой тоже был. И о нём они тогда не говорили. Как никогда позже о нём они тоже не говорили слишком много и слишком многого. Они с Паниным вообще мало говорили. Разве что шептали и кричали. А кто обращает внимание на шёпот и крики? Внимание обращают только на разговор. Тихий негромкий разговор с женой о ботинках младшенькому и машине старшенькому. Тьфу! Не стоит заморачиваться. Обычные банальные истории, каких в мире миллионы. Он женат. У него есть любовница. У всех свои жизни.

Татьяна Георгиевна сняла Сёмину руку и пересела на соседний стул. Варвара Степановна суетилась у стола. Официальный оппонент глазел на щиколотки Мальцевой. В дверь постучали. Секретарь научного секретаря трепетным и где-то даже благоговейным шёпотом провещал:

— Всё готово! Скоро будем начинать!

В час начали. И, как положено, первым зачитал регламент учёный секретарь. Правильный носатый серьёзный юноша. Из вечных доцентов-теоретиков. Затем пламенную речь толканул глубокоуважаемый Председатель. Затем в сахаре с сиропом захлебнулись Сёмины научные консультанты.