Роботы утренней зари

— Так я и узнал ее биографию, Директор. Она прожила более трех десятилетий на Солярии. Она выросла и жила в окружении одних роботов. Людей она видела только в трехмерном изображении, за исключением мужа, но и тот не часто посещал ее. Ей трудно было приспособиться, когда она приехала на Аврору, и даже там она жила в основном среди роботов. За два с лишним века она едва ли видела двадцать человек одновременно, а здесь было четыре тысячи. Я считал, что она может сказать лишь несколько слов, если вообще сможет. Откуда мне было знать, что она демагог?

— Вы должны были остановить ее. Вы же сидели рядом.

— Вы хотели скандала? Люди восхищались ею. Вы были там, и знаете, если бы я заставил ее сесть, они штурмовали бы платформу. Но ведь вы и сами, Директор, не пытались остановить ее.

Пандарал откашлялся:

— Я думал об этом, но каждый раз, когда оглядывался, встречался глазами с роботом — ну, тем, который похож на робота.

— С Жискаром. Ну и что? Он же не мог повредить вам?

— Я не знаю, но он нервировал меня и каким-то образом отгонял мои намерения.

— Ладно, неважно, Директор, — сказал Д.Ж.

Он теперь был полностью одет, и придвинул к собеседнику поднос с завтраком.

— Кофе еще горячий, берите булочку и джем. Все прошло хорошо. Не думаю, что публика переполнится любовью к космонитам и испортит нашу политику. Все это даже может пойти на пользу. Если космониты услышат о том, к чему она призывала, партия Фастольфа может усилиться. Хотя сам Фастольф умер, партия его жива, нам нужно поддержать ее политику умеренности.

— Я думаю о том, — сказал Пандарал, — что через пять месяцев соберется всепоселенческий конгресс, и я услышу множество ядовитых намеков на умиротворение Бейлимира и на любовь его жителей к космонитке.

Затем он угрюмо добавил:

— Скажу вам, чем меньше планета, тем больше на ней ястребов.

— А вы им на это скажите, — посоветовал Д.Ж. — На публике держитесь по-государственному, а когда отведете их в сторонку, посмотрите им прямо в глаза и скажите, что на Бейлимире свобода выражения, и мы намерены поддерживать ее и в дальнейшем. Скажите им, что Бейлимир принимает близко к сердцу интересы Земли, но если какая-нибудь планета хочет доказать большую преданность Земле тем, что объявит войну космонитам, Бейлимир будет с интересом наблюдать за этим, но и только. Это заткнет им глотки.

— Ой, нет, — с тревогой сказал Пандарал. — Такого сорта замечание может просочиться, и будет страшная вонь.

— К сожалению, вы правы. Не думайте об этом и не позволяйте этим безмозглым горлопанам уговорить вас.

Пандарал вздохнул:

— Я полагаю, что мы справимся, но прошлый вечер оборвал наши планы на высокой ноте. Вот о чем я реально жалею.

— На какой высокой ноте?

— Когда вы уехали с Авроры на Солярию, туда же отправились два аврорских корабля. Вы об этом знали?

— Нет, но предполагал что-то в этом роде, — равнодушно ответил ДЖ — Именно по этой причине я и попытался попасть на Солярию обходным путем.

— Один из аврорских кораблей приземлился на Солярии в нескольких тысячах километров от вас, так что он, похоже, не собирался следить за вами, а второй остался на орбите.

— Разумно. Я бы сделал тоже самое, если бы имея в своем распоряжении второй корабль.

— Приземлившийся второй корабль был уничтожен в считанные часы. Тот, что был на орбите, сообщил об этом и получил приказ вернуться. Торговая мониторная станция перехватила сообщение и передала нам.

— Рапорт был некодированным?

— Нет, конечно, кодированным, но этот код мы раскрыли.

ДЖ задумчиво кивнул:

— Очень интересно. Я полагаю, у них на борту не было никого, кто говорил бы по-соляриански.

— Ясное дело. Если никто не обнаружил, куда девались соляриане, эта ваша женщина — единственная подходящая солярианка в Галактике.

— И ее отдали мне. Не повезло аврорцам.

— Во всяком случае, я хотел объявить о гибели аврорского корабля вчера вечером. Просто как факт, без злорадства. Это, наверное, возбудило бы всех поселенцев в Галактике — в смысле, что мы вернулись, а аврорцы — нет.

— Прекрасно. Это тоже выставило бы нас и женщину в хорошем свете. Но теперь все ни к чему. После того, что сделала эта женщина, все остальное пройдет мимо, даже известие о разрушении аврорского корабля.

Не говоря уже о том, что все аплодировали любви и родственным отношениям. Было бы противоестественно через полчаса аплодировать смерти двухсот аврорских родственников.

— Полагаю, что так. Таким образом, мы получим страшный психологический удар.

ДЖ нахмурился.