Роботы утренней зари

— Друг Дэниел, ее физический облик для меня ничего не значил, потому что я понял рисунок ее мышления. Он был так ограничен и так резко отличался от человеческого, что мне не пришлось делать никакого усилия для определения ее в положительном смысле. Отрицательное определение как нечеловека было таким ясным, что я сразу отреагировал. В сущности, я не сознавал своих действий, пока не произвел их.

— Я так и подумал, друг Жискар, но хотел подтверждения. Значит, ты не чувствовал дискомфорта, убивая ту, которая по виду была человеком?

— Нет, поскольку это был робот.

— Мне кажется, что я тоже мог бы убить ее, но страдал бы от закупорки позитронных цепей, хотя и понимал бы, что она робот.

— Гуманоидную внешность, друг Дэниел, нельзя откинуть, если приходится судить только по ней. Зрение гораздо более проворно, чем дедукция, а я видел ее внутреннюю структуру, и сосредоточился на этом, поэтому мог проигнорировать ее физическую структуру.

— А как, по-твоему, чувствовала бы себя надзирательница, уничтожив нас, если исходить из ее мысленной структуры?

— Она получила исключительно сильные инструкции, и в ее контурах не было сомнения, что ты и капитан — не люди.

— Но ведь она могла убить также мадам Глэдию.

— В этом мы не можем быть уверены, друг Дэниел.

— А если бы она это сделала, могла бы она пережить это, как ты думаешь?

Жискар долго молчал.

— У меня не было времени изучить рисунок мышления, — наконец сказал он. — Не могу сказать, каковы были бы ее реакции, если бы она убила мадам Глэдию.

— Если я представляю себя на месте надзирательницы, мне кажется, я мог бы убить человека ради спасения другого, которого по каким-либо причинам необходимо спасти, но сделать это бы — ло бы трудно, это нанесло бы мне ущерб.

Голос Дэниела дрогнул.

— Но убить человека, чтобы уничтожить тех, кого я считаю нелюдьми, совершенно немыслимо.

— Она просто угрожала. Она не шла дальше угроз.

— А могла бы?

— Откуда нам знать! Мы же не знаем природы ее инструктажа.

— Но разве могли инструкции так полно отрицать Первый Закон?

— Я вижу, что целью этого разговора был именно этот вопрос. Я советую тебе не идти дальше, — сказал Жискар.

Дэниел упрямо продолжал:

— Я поставлю его условно. Это не факт, это можно считать фантазией. Если бы инструкции были ограничены определениями и условиями, если бы инструкции были сделаны достаточно детально и в достаточно сильной манере, возможно ли было бы убить человека ради цели менее важной, чем спасение жизни другого человека?

— Не знаю, — ответил Жискар шепотом, — но подозреваю, что это было бы возможно.

— Но если твое подозрение справедливо, это означает, что при особых условиях можно нейтрализовать Первый Закон. Значит, и другие Законы могут быть изменены и почти сведены на нет. Следовательно, Законы, даже Первый, не абсолютны, а являются лишь теми, какими они должны быть, по мнению дизайнеров роботов.

— Хватит, друг Дэниел, не продолжай.

— Еще один шаг, друг Жискар. Партнер Илайдж обязательно сделал бы этот добавочный шаг.

— Он был человеком. Он мог.

— Я должен попытаться. Если Законы роботехники, даже Первый, не абсолютны, и если люди могут модифицировать их, не окажется ли возможным, что и мы в правильных условиях можем лю…

Он замолчал.

— Не надо, — слабо сказал Жискар.

— Не буду, — сказал Дэниел изменившимся голосом.

Они надолго замолчали. Их позитронные пути с трудом преодолевали наступивший беспорядок. Наконец, Дэниел сказал:

— Встают другие соображения. Надзирательница была опасна не только из-за полученных ею инструкций, но и из-за своей внешности, и это могло сбить и обмануть любого человека, как я обманул, не думая этого, шкипера первого класса Нисса. Он явно не знал тогда, что я робот.

— И что из этого следует?

— На Авроре в роботехническом институте было сконструировано множество человекоподобных роботов под руководством доктора Амадейро и по чертежам доктора Фастольфа.

— Это общеизвестно.

— Что произошло с этими роботами?

— Проект провалился.

— Это общеизвестно, — в свою очередь сказал Дэниел, — но это не ответ. Что случилось с этими гуманоидными роботами?

— Можно предположить, что их уничтожили.

— Такое предположение не обязательно правильно. Были ли они на самом деле уничтожены?

— Это было бы самое разумное. Что еще делать при провале?

— Откуда мы знаем, что роботы не удались, кроме того, что они исчезли из виду?

— Разве это не достаточно, если их убрали с глаз и уничтожили?

— Я не сказал „уничтожили“, друг Жискар. Этого мы как раз и не знаем. Мы знаем только, что их не видно.

— Зачем же их просто убирать, если они не годны?

 — А если они годны, то нет ли причины убирать их с глаз долой?

— Думаю, что нет.

— Подумай еще, друг Жискар. Вспомни, что мы говорили о гуманоидных роботах, которые, как мы теперь думаем, могут быть опасны именно по своей гуманоид ной природе. В начале нашего разговора нам показалось, что на Авроре готовится план крепко и надежно разгромить поселенцев. Мы решили, что этот план сконцентрирован на планете Земля. Я прав?

— Да, друг Дэниел.