Роботы против фей

Гусеница все ползала и ползала каждый день под взглядом Оли, но детей, как известно, отличает от прочих представителей животного мира крайнее любопытство, а потому однажды Оли просто взял да и схватил маленькое создание, оторвав его от листа.

Гусеница слабо сопротивлялась, зажатая между большим и указательным пальцами Оли.

– Не трогай! – громко приказала мать, но Оли не обратил на окрик особого внимания. В состоянии крайнего восхищения он смотрел на гусеницу, отчаянно вращающую усиками. Гусеница издала тревожный писк; но Оли, жестокий, как и все дети, только сильнее сжал ее тоненькое перепончатое тельце, чтобы она не убежала, в результате чего маленькое создание зашипело и выпустило дымок. Оли поднажал еще, и кожа гусеницы лопнула.

– Ого! – воскликнул Оли и бросил гусеницу на землю. Перед своей кончиной это создание стало невероятно горячим, и ее жар оставил отметину на эпидермисе большого и указательного пальцев мальчика. Мать, ужаснувшись масштабам повреждения, громко закричала, а Оли, сунув пальцы в рот и посасывая их, уставился на гусеницу.

Из поврежденного тела насекомого торчали проводки, а по поверхности тела еще бегали электрические разряды, которые, впрочем, скоро прекратились. Оли наклонился и на сей раз более осторожно тронул тельце гусеницы кончиком пальца. Тельце успело остыть, а потому он поднял его и принялся изучать. Никогда до этого он не видел внутренности живых существ.

* * *

Тем вечером у Оли возникло еще больше вопросов, и мы не знали, как на них ответить, а потому поступили так, как обычно делают взрослые, – то есть игнорировали его. Должно быть, это было неправильно, но мы не были уверены в том, как нам быть дальше. На следующее утро гусеница вновь оказалась на своем листе, где, как и раньше, ползала взад-вперед. Но Оли намеренно не обратил на нее никакого внимания, и мы вздохнули с облегчением.

Несколько последующих дней Оли был паинькой. Рекс часто сопровождал его в прогулках по парку, подбирая палки, которые Оли бросал, или терпеливо наблюдая, как Оли качается на качелях, а отец толкает его в спину и мальчик взлетает вверх – но не слишком высоко, чтобы не подвергаться опасности. Оли же думал об ощущении, которое пережил, когда обжег палец. Это была боль – нечто, от чего родители всегда стараются уберечь свое дитя; и, хотя мы не уверены, что до конца понимаем природу боли, мы думаем о ней как о, прежде всего, способе, которым тело предупреждает о том, что нам что-то грозит.

Там же, на площадке, были и другие дети, с которыми Оли виделся каждый день. Они, словно исполняя некий долг, качались на качелях (хотя одни качели были всегда свободны для Оли), скатывались с горок, забирались на деревянные шесты и строили в песочнице высокие башни. Оли им всегда нравился, но тот находил их компанию скучной, потому что единственными фразами, что они говорили, было: «я люблю мамочку», «давай, поиграем!» и «это здорово!».

И у каждого из них была собака по кличке Рекс.

Так вот: мы думали, что Оли окончательно забыл про гусеницу; а на самом деле он вынашивал план. И однажды, когда Оли играл с одним из этих детей, мальчиком по имени Микаэль, в шалаше на дереве, он столкнул его вниз, и тот упал. Упал Микаэль со всей возможной аккуратностью и изяществом, но, тем не менее, упал, сильно расцарапав себе колено, и Оли увидел, как маслянистая кровь текла из раны; ручеек бежал и бежал, пока специальные крошечные клетки не залечили изнутри повреждение. Кроме того, Микаэль совсем не плакал, потому что мы считали, что это нехорошо – учить детей плакать; если они, конечно, не Оли.

Но потом Оли совершил нечто смелое и безрассудное, а именно – упал вниз сам, намеренно, и ударился. А когда посмотрел на свое колено и увидел кровь, то заплакал.

* * *

Мать и отец были ужасно расстроены; они ухаживали за Оли, и несколько дней из-за раны ему нельзя было выходить из дома, а потому он сидел в своей комнате, слушая тишину города за окном (ведь, пока Оли не выходил, никто другой не выходил тоже), и он, наконец, испугался этой тишины, испугался пустого мира вокруг, и, когда мать и отец пришли, чтобы поговорить с ним и обнять его, Оли их оттолкнул.

– А вы, действительно, мои родители? – спросил он родителей, и они не знали, что ответить. И только Рекс был рядом с ним все это время.