Роботы против фей

– Она жива, – сказала я, превозмогая дрожь. – Более жива, чем была до этого.

– Я не понимаю.

Ничто из того, что я только что сказала, не сможет этого изменить.

– Мне нужно знать, как с вами связаться. Я позвоню, как только найду Клевер.

Гвен отстранилась.

– Вы… вы ничего не сказали об издержках. Почему вы это делаете?

Колокольчики. Выстрелы. Сверкающая пыль, похожая на крохотные упавшие звезды.

– Потому что Клевер – не единственная девочка, которую она забрала.

* * *

Не знаю, видели ли вы когда-нибудь карту человеческого сознания. Врачи иногда рисуют карты других частей человеческого организма, и ваша собственная карта может быть очень интересной, но попробуйте заставить их нарисовать карту сознания ребенка: это не просто спутанное сознание, но сознание, пребывающее в состоянии непрерывного изменения. На этой карте вы увидите зигзаги – подобные температурным скачкам на вашей больничной карточке, и эти зигзаги, вероятнее всего, представляют собой дороги, пролегающие через остров; ведь Нетландия – это чаще всего именно остров… На эти волшебные пляжи дети, играя, вытаскивают свои рыбацкие баркасы. Мы с вами тоже бывали на этих островах и до сих пор слышим шум прибоя; но нам уже не высадиться на том берегу.

Дж. М. Барри

* * *

За последние несколько лет я трижды приезжала в Кенсингтон-гарденз, пытаясь разыскать Лилиан и ту, которая забрала ее.

Феи, колонизировавшие этот парк много веков назад, давно покинули его. Кто-то из них отправился за ним в Нетландию. Другие разыскали тропинки, по которым почти не ступала нога человека. Намеки на их присутствие я находила в диких лесах северо-западной Канады, в заброшенном шахтерском поселке Колманскоп в Намибии, и даже в гренландской вечной мерзлоте.

Была только одна причина, по которой стоило сюда вернуться: она охотилась на него так же, как я охотилась на нее.

Через ночную темень я пробралась к статуе Питера Пэна. Бронзовые звери и феи карабкались по пню, установленном в основании статуи. На пне стоял сам Питер, играющий на волшебном рожке.

Говорят, что фея на самом верху пня – та, что с обожанием смотрит на Питера – это сама Динь-Динь.

Полосы красной краски исказили вечно юное лицо Питера. Они залили его глаза, и высохшие капли свисали с век как слезы. Стилизованные переплетенные буквы Н и Д украшали грудь статуи.

Запах краски висел в воздухе. Где они прячутся?

– Я знаю, что ты смотришь за мной. Я знаю, что ты забрала Клевер.

Ни ответа, ни привета. Я отошла от статуи и принялась вглядываться в ветви деревьев.

– Я знаю, – продолжала я, – что ты прилетаешь в Кенсингтон-гарденз каждую весну. Я знаю, кого ты ищешь и почему никогда не найдешь.

В отдалении вдруг раздался тоненький звук колокольчика – тихий-тихий, едва слышный. Я бросилась было в том направлении, но тотчас же опомнилась. Так я ее не найду. Слишком много здесь тропинок, незаметных взгляду смертного человека, скрытых для всех, кроме Найденных Девочек и их предводительницы. Их богини.

Я села в траву. Как долго я ждала! Говорила с таким количеством родителей! Кое-кому мне удалось вернуть дочерей, но это были банальные случаи – из разряда споров за право опекунства. Но их радость и выражения благодарности не трогали моего холодного сердца, а деньги вызывали лишь горькое разочарование.

Маленькая девочка примерно семи лет от роду появилась из-за деревьев. На ней была изорванная зеленая футболка, а черные волосы курчавились и полны были веточек, листьев и цветочных лепестков. Кончики пальцев были окрашены красным.

– Кто ты? – спросила девочка.

Сильный французский акцент. Интересно, как давно она находится среди Найденных Девочек? Несколько месяцев? Лет? Могли пройти и десятилетия.

– Анжела Дэвис. А как зовут тебя?

– Этуаль.

Она скрестила руки на груди и посмотрела в сторону статуи.

– Питер твой друг? – спросила она.

– Нет.

– Ты полицейский?

Я с трудом сдержала смех.

– Разве я похожа на полицейского? – сказала я, раскинув руки, чтобы Этуаль было легче разглядеть мой старый балахон с капюшоном, футболку, рваные, местами выцветшие джинсы и кроссовки с разными шнурками.