Роботы против фей

Дьюк вошел в сумеречно-холодный амбар, оставив за спиной залитый солнцем двор и почувствовав – острее, чем когда-либо – смену температуры. Улыбнулся. Хорошо, что бабушка заставила его надеть свитер.

Фермер сидел на перевернутой деревянной бочке. Как многие роботы выпуска середины века, он в большей или меньшей степени напоминал человека. Нет, конечно, на нем не было искусственной кожи, волос и глаз, как на роботах, служащих администраторами, или на бариста в кафе «Старбакс»; но у него было две ноги, две руки, голова и туловище, похожее на человечье. Хотя покрытие было металлическое, покрашенное желтой краской, – как старый трактор «Кавасаки», на котором раньше ездил дедушка, только с красными полосками да более темными, тоже красными, следами ржавчины. Несколько темно-серых заплат в местах починки, на поверхности ног – зеленые пятна. Вместо лица у Фермера была проволочная сетка, которая защищала от песка сенсоры и камеры. На месте глаз производитель нарисовал две черные точки размером с четверть доллара, а к голове приварил металлическую шляпу, издалека очень похожую на соломенную. Поначалу Грэмпс снял ее, но, подумав, вернул на место, после чего Фермер стал похож на робота из мультяшки. Высотой в пятнадцать футов – в полный рост, с нелепой шляпой на голове, широкими плечами и бочкоподобным торсом, Фермер казался родом из 1950-х, а не 2050-х годов. Теперь же, через двадцать лет, прошедших со дня выпуска, да еще несколькими годами перешагнувший предполагавшийся спецификациями срок службы, Фермер выглядел нелепым, но милым созданием.

Был бы куда более мил, если бы работал, а не ломался, подумал Дьюк, и тут же пожалел о том, что в его голове родилась эта мысль. Фермер среди всех роботов был его любимчиком. Как радостно было наблюдать за тем, как этот мощный гигант шел через поле, толкая перед собой плуг, или возвращался на двор, обмотанный цепью, к которой был приторочен вырванный им пень спиленного дерева! Фермер всегда выходил победителем из схваток с пнями – даже огромными дубовыми пнями. Вскоре после возвращения домой Дьюк часами сиживал у окна в постели, наблюдая через окно за Фермером, который мерно двигался по убранному кукурузному полю, срезая высохшие стебли и готовя почву к следующему посеву. Иногда он мечтал: как бы было здорово самому стать таким, как Фермер, – металлическим титаном, неразрушимым, надежным и полезным! А так: кому он нужен – игрушечный солдатик с часовым механизмом вместо сердца?

Но, видно, и для Фермера настал последний срок. Зимой поломки случались одна за другой, и оказалось, что большой робот – как и Дьюк – может быть и больным, и ненадежным. Все изнашивается, и все прекращает служить. Сердце человека, в конечном итоге, ничем не отличается от сердца машины.

Инструменты лежали там, где Дьюк их оставил, в открытом красном ящике, у самых ног Фермера. Дьюк сел и вдруг почувствовал страшную усталость. Это едва не вывело его из себя. Расстояние от дома до амбара – какие-то жалкие сто ярдов, а он чувствует себя так, словно пробежал марафонскую дистанцию. Отерев рукой лоб, он увидел на рукаве свитера темные пятна пота.

– Черт, – проговорил он с присвистом, и от этого звука ему захотелось заплакать.

Только через пять минут он почувствовал в себе достаточно сил, чтобы нагнуться и взять из инструментального ящика отвертку. Еще через минуту он рискнул встать и выпрямиться. Амбар вокруг Дьюка раскачивался, и ему, чтобы сохранить равновесие, пришлось прислониться к груди Фермера.

Наконец, ноги показались ему достойными доверия. Дьюк глубоко вздохнул и вставил отвертку в шлиц первого из четырех болтов, которыми крепилась защитная панель на груди Фермера. Болт заржавел, а шлиц был разношен – откручивали его не в первый раз. От напряжения Дьюк едва не зарычал, и, наконец, ему удалось отвернуть первый болт. Ощущение было такое – если сравнить его усилия с тем, как он это делал раньше, – будто на кону у него стоит вся его жизнь.

– Ну-ка, выходи, урод! – бормотал Дьюк, сражаясь со вторым болтом. С третьим. Четвертый вышел легко, и это его тоже взбесило – дело выглядело так, будто мир играет с ним в поддавки.

Сняв панель, Дьюк положил ее и болты на пол, затем прикрепил к краю открывшегося проема маленький рабочий фонарик. Десять минут он вглядывался во внутренности робота, орудуя датчиком и плоскогубцами, проверяя соединения, отслеживая извивы проводов, тестируя чипы и выискивая повреждения. Ничего, что говорило бы о поломке внутренних органов. Конечно, много пыли и грязи, но нет ни сгоревших панелей, ни обуглившихся проводов. А грязь и пыль в недрах груди робота не должны помешать ему исполнять свои функции.

– Какого же черта с тобой случилось, ты, железный сукин сын? – пробормотал Дьюк и вдруг шмыгнул носом, сбив невесть откуда накатившую слезу. – Бог мой, Фермер… Я всегда считал, что тебя-то на лопатки им не уложить. Ты же король из королей, приятель!

Он приложился лбом к холодному металлу, потом обессиленно отклонился назад.

– Кто будет тащить все это на себе, когда я откинусь?